— Глупая Смерть, — произнес голос за сценой, — она не знает, что движение изменяет время, и никогда не наступит одновременность между неподвижными часами Смерти и вечно движущимися часами Любви!
Три голоса запели старинную кантату. Человек под звуки музыки приземлился и показал посрамленной Смерти свои часы. На них было только без пяти двенадцать. Смерти не удалось осуществить страшную одновременность, и Ганс остался жив. Любовь восторжествовала.
Спектакль кончился.
ОТ ТРАССЕНА ТРЕБУЮТ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
Трассен медленно выходил вместе с толпой из балагана. Все так же тускло светил единственный фонарь. Его окликнули. Он снова увидел перед собой человека с бугристым лицом. Теперь Трассен его вспомнил: это был Клаус Веске. Он подавил дрожь.
— Хайль! — негромко сказал Веске.
— Хайль, — ответил Трассен.
Веске усмехнулся. Испуг Трассена доставлял ему удовольствие.
— Давно не видались, — сказал он.
Трассен молчал.
— А я вас искал. Звонил вашему шефу, профессору Зауэру, — сообщил Веске.
— Ну и что?
— Все отлично! Вам поручено важное задание. Может быть, теперь вам, наконец, повезет, Трассен? А я всегда готов помогать старым приятелям.
— Что вам от меня нужно?
— Поужинать у Кемпинского, — Веске оперся на трость и кивнул на балаган. — Куколки играли сегодня в последний раз. Театр закрывается.
Тут только Трассен заметил, что у дверей балагана стоит автомобиль с открытыми дверцами и какие-то люди торопливо бросают в него свертки. Наблюдавший за погрузкой старик держал в руках погасшую трубку и что-то говорил срывающимся голосом.
— Что случилось? — спросил Трассен.
Веске насмешливо посмотрел на него.
— А как вам понравилась сегодняшняя сказочка? Я сразу учуял в ней идеи запрещенной теории относительности. Ловко сработано!
Трассен молчал.
— Вот почему мы решили прикрыть этот театр марионеток. С завтрашнего дня в балагане будут продавать мотоциклы. По пониженным ценам. И в кредит. Я сам собираюсь приобрести здесь «вандерер».
Трассен увидел, как старик вынес из балагана Любовь большую куклу с золотыми волосами — и сел в машину.
— У меня к вам деловой разговор, — сказал Веске. Трассен молча пошел рядом с ним.
У ограды стоял новенький «оппель». Забросив на заднее сиденье свою трость, Веске обернулся к Трассену и сказал коротко и грубо:
— Плачу я! Понятно?
Вскоре Трассен сидел в ресторане Кемпинского, а перед ним стоял бокал с вестфальским вином, которое наливал ему Веске — человек с бугристым лицом.
