Аннабелл чуть было не уронила на пол моющую губку, но все-таки сумела собраться.
— Привет! — улыбнулась она вошедшему в комнату молодому человеку. — Я Лоис, а это Рэй. Мы не знали, что ваши родители оставили в доме кого-то из родственников. Вы кто им — племянник? — Благодаря фотографиям и другим сведениям, данным ей Трайной, она сразу признала в нем Брайана.
— Я не родственник. Меня зовут Кевин. Я живу неподалеку на этой же улице. Оуэнсы платят мне за то, чтобы я присматривал за домом. — Высокий, приятного вида светловолосый парень в джинсах и спортивной майке лгал без зазрения совести и при этом выглядел абсолютно спокойным. — Как вы сюда проникли?
— Вероятно, так же, как и вы, — уловив агрессивность в тоне юноши, обманчиво мягким голосом ответил Рэнд. — Мы с женой дважды в год убираемся в этом доме.
С женой? Аннабелл опустила губку в ведро, чтобы скрыть внезапную дрожь в руках.
— И как долго вы здесь пробудете? — сбавив тон, поинтересовался Брайан.
— Пару дней. Оуэнсы собираются по возвращении домой устроить званый ужин для сбора денег на выборную кампанию. Поэтому попросили нас устроить большую уборку.
— Если музыка вам мешает, мы ее выключим, — предложила Аннабелл.
— Нет, нет… Никаких проблем. Здорово, что вы в вашем возрасте любите металл.
— В самом деле? — ухмыльнулся Рэнд. — Я играл рок на гитаре в школьном оркестре. А Лоис была ударником. Мы так и не переросли нашу любовь к року.
Аннабелл нервно сглотнула.
— Это круто! — восхитился Брайан. — А у вас есть детишки?
— Пока нет, но мы вовсю стараемся, не так ли, малышка?
Она что-то буркнула про себя, продолжая водить губкой по стеклу.
— Вашим детям очень повезет.
— Вы действительно так думаете? — спросила Аннабелл.
— Конечно. Они будут слушать музыку, которая им по кайфу, и никто им не будет за это капать на мозги.
— А ты знаешь, кто такой Моцарт, Кевин?
— Разумеется, знаю. Я занимался фортепиано с шести лет. Полный отстой! Как же я ненавидел эту слащавую фигню. В прошлом году, счастье мое, с этим покончил, а то, ей-богу, помер бы. Мои старики были вне себя!
— Сказать тебе кое-что забавное? — обратилась к нему Аннабелл.
— Что именно? — Кевин расслабился и приготовился слушать.
— Мой отец просил меня не играть «Реквием» Моцарта, пока он дома.
— Вы это серьезно?
— Вполне. Он считал, что эта музыка чересчур слезливая. После смерти моей матери он не выносил классику. Вот почему и не возражал против рока или металла.
— Это ж надо! А мои старики не разрешают мне слушать дома ничего, кроме классики.
