— Наверное, тогда и у вас были свои ироничные критики? — Алина с интересом наклонилась к нему в надежде как можно больше узнать о прошлом старика.
Однако Рууд не оправдал ее надежд и, сделав пренебрежительное движение рукой, продолжил:
— С определенного момента мне стали безразличны мои оппоненты. Я имел имя, меня приглашали на все важные праздники и приемы, ведь я был авторитетной, значительной личностью, знакомством с которой гордились. А в качестве ответной услуги все ждали, зная мой острый язык, моих едких замечаний. — Его вздох не был ностальгическим, а скорее выражал зрелость суждений, приходящих с возрастом. — В молодости я не шел спокойно по жизни, а мчался с грохотом и треском. И позднее, когда уже приобрел свою репутацию, то обдуманно и решительно поддерживал и защищал ее — репутацию острослова.
Алине пришлось побороть себя, прежде чем она спросила в лоб.
— А вы не задавались тогда вопросом, не оскорбляете ли вы кого-нибудь своими замечаниями и остротами?
Рууд отрицательно покачал головой и так же прямо ответил:
— Нет, мне это было безразлично. Я хотел остаться наверху. Видите ли, жизнь известной личности неизбежно деформирована. Она быстро привыкает к знакам внимания и к окружающей роскоши и забывает обо всем остальном, как о незначительных, нестоящих ее внимания вещах. Просто хочется сохранить все преимущества, ни о ком и ни о чем не размышляя.
Алина в задумчивости посмотрела на него.
— Я не знаю, как бы я повела себя в подобной ситуации, но, во всяком случае, уверена в одном: никогда бы мне не хотелось находиться в положении, в котором я могу оскорбить другого человека или причинить ему боль.
— Если вы хотите стать известной, добившейся успеха карикатуристкой, то ваше имя будут знать, а рисунки печатать, и вы автоматически получите в руки такое оружие, от которого только что отказывались. Художники, а карикатуристы особенно, обладают большой властью и силой и могут своими работами причинять боль, страдание, обиду.
Алина улыбнулась.
— Ну, все это от меня слишком далеко. Ведь до сих пор я не продала ни одного рисунка.
— На вашем месте я бы попытался быстро изменить это положение. — Рууд с наигранной наивностью поднял брови. — Разве вы не с этой целью поступили машинисткой к господину Делагриве?
Алина в нерешительности пожала плечами.
— Правильно, и я вновь должна подумать о своей карьере, но…
— Но в данный момент этот господин Делагриве значительно важнее, чем самая прекрасная карьера. — Рууд указал на дверь. — Ну, хватит, я больше не хочу удерживать вас. Надеюсь на очередной визит, когда произойдет что-то важное.
