Последний толчок закончился тем, что велосипед свалился, а господин Блум каким-то чудом все же удержался на ногах.
— Ах! — только и смог произнести он.
— Сразу видно, что давно не ездил на велосипеде, — со смехом сказала Анита, которую все это весьма позабавило.
А отец ее, казалось, был просто счастлив, что остался жив.
— На самом деле я никогда не любил этот транспорт, — признался он, поднимая велосипед.
— Мог бы и сказать мне об этом.
— Но тогда я не увидел бы знаменитого дуба с рыболовными крючками!.. Кстати, где же он?
— В пяти километрах отсюда, как сказала хозяйка гостиницы.
Анита кивнула в сторону каменистого берега, который тянулся далеко, до зеленого мыса. Отец ее, напротив, с озабоченностью посмотрел на спуск: съехав с него, он едва остался жив. Он охотно вернулся бы в город. Господин Блум отер платком пот со лба и заглянул в висевшую на перевязи сумку.
— Ну, ладно, поехали, — сказал он, убедившись, что все на месте: вода, бутерброды, темные очки и книжка, которую он собирался прочесть уже целый месяц.
Анита нажала на педали, но колеса вязли в мелкой гальке.
Двигаясь вдоль береговой кромки, они оставляли за собой извивающийся, словно змея, след, и прибой тотчас легко смывал его.
Иногда приходилось круто отворачивать от берега, чтобы не захлестнула слишком длинная волна, а порой море само отступало, обнажая блестящие камушки вперемешку с водорослями.
Хозяйка «постели & завтрака» не преувеличила, когда сказала, что дуб невозможно не заметить. Одиноко стоящее дерево, пугающе черное, высилось на границе поля и каменистого побережья. Огромный массивный ствол делал дуб похожим на сторожевую башню.
Подойдя ближе, Анита услышала какой-то странный звук и увидела, что ветви опутаны множеством тонких лесок с десятками крючков самой разной величины. Покачиваемые ветром, они касались друг друга или ствола, издавая мелодичный звон.
— Их еще называют «приглашение ангелам», — сказал господин Блум, слезая с велосипеда. — Знаешь, такие крючки вешают над дверями.
— Но это приглашение… душам погибших моряков.
Дуб с рыболовными крючками был очень стар. На его стволе оказалось много вырезанных имен и дат: Джонатан, 1929; Близнецы Иб, 1886; Мэтью, 1992…
— В самом деле, необычное место, — проговорил отец Аниты, проведя рукой по стволу.
Девочка пожалела, что не умеет рисовать и не может запечатлеть это звенящее дерево, как сделал Морис Моро. Записная книжка художника лежала в рюкзаке у нее за спиной.
