— Куда ты пропала? Я так беспокоилась, — говорила она, целуя сестру.
— Я встретила генерала своей мечты, — таинственно ответила Виктория. — Идем, я тебе все расскажу!
Утром сеньор Федерико Линч пришел с визитом к дону Мануэлю Оласаблю. Дон Мануэль был польщен. Он не ошибся в выборе партнера: Линч был не только порядочным и деловым человеком, он был еще и человеком сердечным. Значит, и Мария будет счастлива, войдя в семью Линчей.
Линч поздравил дона Мануэля с переездом и пригласил вечером к себе.
— Я познакомлю вас с лучшими семействами города. Мои друзья станут вашими друзьями. И я, наконец, буду иметь честь представить вам своего сына, — сказал он, после чего мужчины, посмотрев друг на друга, понимающе улыбнулись.
Вечер в доме Линча был в разгаре. Светское общество Санта-Марии оценило по достоинству представленное ему семейство Оласабль — сияющую красоту темноглазой Марии в короне золотых волос, пикантность смуглой Виктории, их парижские туалеты, о которых позаботилась их тетушка Асунсьон, которая уже много лет жила в Европе. Родители дали дочерям прекрасное воспитание, и матери взрослых сыновей оживились, приглядываясь к завидным невестам. А матери дочерей на выданье чопорно поджали губы: у вновь прибывших не хватает светского лоска. «Простушки!» — было их общее мнение.
Дон Федерико Линч, любезно улыбаясь гостям, внутренне негодовал на сына — того до сих пор еще не было, и хозяин дома уже уловил недоуменный взгляд дона Мануэля.
Девушкам же было не до интриг взрослых, немолодые дамы и пожилые мужчины показались им скучноватыми. Но вот донна Энкарнасьон подозвала Марию и познакомила ее со старичком доктором. Оказалось, что доктор совершенно бесплатно пользует больных бедняков, для которых нашлось место в бараке на земле господина Линча. Существование в городе благотворительной больницы очень обрадовало Марию.
— С удовольствием приду и буду помогать вам, доктор, — сказала она. — Я умею делать перевязки и не гнушаюсь черной работы.
Будущая деятельность вдохновила Марию, щеки ее порозовели, и она стала еще красивее.
Такой ее и увидел вошедший Гонсало. Следующий его взгляд был на искрящуюся жизнью гибкую пышноволосую Викторию. «Боже мой! Да они настоящие красавицы! — отдал он должное барышням Оласабль. — Интересно, какую из них предназначают мне?»
Гонсало уже не жалел, что выпустил из своих объятий Маргариту. В любовной горячке он совсем было забыл о званом вечере, но насытившись ласками, вспомнил. И теперь был рад, что успел, не опоздал, избежал нежелательной стычки с отцом. Глаза у Гонсало радостно заискрились, с обворожительной улыбкой он уже кланялся дону Мануэлю, ссылаясь на дела, на бесчисленное множество дел, которые, к несчастью, задержали его. Дон Мануэль представил его жене, дочерям. Гонсало почтительно поклонился.
