Однако пока он спускался по лестнице, Мария исчезла из виду, и Гонсало пришлось долго бродить по темному саду, отыскивая жену.
А тем временем Виктория, наконец, смогла пробраться на конюшню, где нашла Энрике абсолютно пьяным. Никаких объяснений он не желал слушать, да и не мог их воспринимать. С трудом выговаривая слова, он твердил лишь одно:
— Теперь мне незачем жить!..
Виктория, все же надеясь пробиться к его сознанию, стала рассказывать о больной матери, о строгом отце, о дочернем долге Марии.
Неизвестно, все ли ее слова понял Энрике своим затуманенным мозгом, но заключение, которое он сделал, было предельно суровым:
— Это не оправдывает ее предательства. Я бы никогда так не поступил.
— Я бы, наверное, тоже, — призналась Виктория.
— А почему она сама не захотела со мной объясниться? — вдруг, словно протрезвев, совсем ясно и четко произнес Энрике. — Ей стыдно посмотреть мне в глаза?
— Да нет же! — в отчаянии воскликнула Виктория. — Пойми, она — замужем. Такая встреча вам обоим ни к чему. Подумай о ее ребенке, он ни в чем не виноват…
— Проклятье! Ненавижу эту жизнь! — снова, как в бреду, стал повторять Энрике. — Смерть — вот что мне нужно! Шальная индейская пуля была бы для меня сейчас спасением.
Шатаясь от горя и вина, он направился к выходу.
— Я не пущу тебя! — закричала Виктория, ухватив его за руку. — Надо жить, Энрике! Ты не должен искать смерти, я тебе не позволю!
Он грубо оттолкнул ее, но она, падая, обеими руками крепко обхватила его ногу.
Энрике тоже упал, и между ними завязалась борьба.
— Ты не имеешь права!.. — бормотал он, задыхаясь. — Я хочу умереть.
— Нет, ты не умрешь! — продолжала удерживать его Виктория. — Я этого не допущу! Я люблю тебя и пойду за тобой, куда скажешь. Все брошу ради тебя, Энрике!..
На мгновение он ослабил борьбу, потому что ему почудилось, будто перед ним не Виктория, а Мария.
— Я люблю тебя, — повторила между тем Виктория и жадно припала к его губам.
У Энрике все поплыло перед глазами, он уже вообще перестал что-либо понимать.
А Виктория продолжала осыпать его страстными, давно выстраданными поцелуями горячо шепча:
— Я люблю тебя с того самого дня, как мы впервые встретились… Я молилась о тебе… Ни на минуту тебя не забывала… Я спасу тебя!..
Она решительно сбросила с себя одежду и судорожно стала расстегивать мундир Энрике.
— Доверься мне! Все плохое забудется. Останется только любовь, — приговаривала Виктория, лаская его безвольное, обессилевшее тело.
