— Вы не удивляйтесь моему вопросу. Мне важно было услышать это от вас и увидеть ваши глаза, — сказала она. — Виктория открыла мне тайну помолвки, и я очень огорчилась. Мне хотелось бы, чтобы моя племянница действительно вышла за вас замуж.
— Мне тоже этого очень хотелось бы, — с печалью в голосе молвил Адальберто.
— Я думаю, ваше желание вполне осуществимо, — приветливо улыбнулась Асунсьон. — Только не отступайте и не оставляйте Викторию. Она еще и сама не понимает, насколько вы нужны ей. Но со временем поймет, я в этом уверена.
В глазах Адальберто сверкнули робкие искорки надежды.
— Спасибо вам! — произнес он взволнованно. — Вы снова вселили в меня веру.
— И вам спасибо за все, что вы сделали и продолжаете делать для Виктории. Отныне я — ваш искренний и надежный друг. И от всей души желаю, чтобы вы обрели счастье с моей племянницей.
Затем они вернулись в гостиную, и Адальберто, заговорщически взглянув на Асунсьон, пригласил Викторию на танец.
А Гонсало, глядя на блистательную, но несколько грустную Марию, вдруг почувствовал к ней прилив нежности и жалости. Бедная девочка — любила одного, а замуж вышла за другого. Но ведь смирила же себя, подавила свою страсть! И все эти годы была верной женой. Может, не такой пылкой, как хотелось бы Гонсало, но он сам виноват: надо было уделять ей больше внимания…
Пригласив Марию на танец, он стал говорить, — что не всегда был с нею ласков, порой обижал ее, но теперь у них все пойдет по-другому.
— Я хочу, чтобы ты меня полюбила по-настоящему! — горячо говорил он. — Забудем прошлое. И мое, и твое. Я стану другим. Помоги мне. Вдвоем мы спасем все, что у нас есть хорошего. Мы должны попытаться!..
В это время в зал вошла служанка Консепсьон и тихо позвала:
— Сеньора Мария!
Мария обернулась на голос служанки, но Виктория, видя, что между супругами происходит какой-то очень важный разговор, тотчас же вмешалась:
— Не беспокойся, Мария, танцуй. Я сама выясню, что нужно Консепсьон.
— Тут для сеньоры Марии записка, — сказала та Виктории. — Ее передал один военный.
— Где он?! — выдохнула Виктория, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.
— На кухне. Он почему- то не захотел воспользоваться парадным входом.
Консепсьон еще что-то пояснила, но Виктория уже не слушала ее. Ворвавшись в кухню, она бросилась к Энрике:
— Ты жив!
— Да, Виктория. Все самое страшное — позади. Я вернулся, как обещал. Где Мария? Я хочу побыстрее увидеть ее.
— Пресвятая Богородица! Вы опять здесь? — испуганно воскликнула Доминга, войдя в кухню и увидев там Энрике. — Сеньорита, что будем делать?
