— А что я сделал? Хотел познакомиться с соседками. Поговорить с ними решил!
— Тебе с ними говорить не о чем! — осекла Тонька строго.
— Ты займись с Алешкой! Уложи его. С этим я сам поговорю!
— сел на стул, вскрикнув от боли, и предложил Антону стул напротив. — Ты уже общался с девчонками? — спросил строго. И добавил, уточнив: — Жил с ними?
— Мои кореша уже по нескольку краль имели. Хотя и моложе, кто на год, кто на два…
— Меня твои кенты не щекочут. У них свои отцы имеются. А о тебе — мать просила! Секи, ей я отказать не мог. Потому что баба без дитя, что кент без навара, дышать не может. Меня тоже мать родила. Знаю, как ей приходилось. Почему свою не жалеешь? Иль вместо сердца кусок льда внутри застрял?
— Мать — мой первый кореш. Она меня понимает. И не запрещает любить краль!
— Любить? Не рановато ли тебя приперло? Не боишься растерять себя на похоти, когда, встретив свою, уже не увидишь, не поймешь, ни на что не будешь способен?
— Это я?! В Одессе даже покойный дед выскочит из гроба, если к нему смазливая краля подвалит! Я чем хуже всех? — искренне удивился Антошка.
— Подрасти, повзрослей! Не торопись в грязи вываляться! Это от тебя не уйдет. Не повторяй дураков! Потом умнеем все. Но запоздало, когда уж ничего не выправить и не вернуть. За все невинные или невольные ошибки дорогую цену платим. Слишком высокую для короткой жизни. Хорошо, когда хоть ее, единственную, удается удержать. Не всем везет. Случается, выживая, жалеют, что не сдохли, а умирая, что дурацки жили. И вспомнить, кроме ошибок, нечего. Берегись их, кентыш. Они — начало большой глупости. О них потом пожалеешь, если повезет успеть.
— Дядь, про что ты говоришь? Я вот закончу здесь школу, вернусь в Одессу, пойду работать в море, на пароход. Может пархатые возьмут. Стану за границу ходить. А когда буду возвращаться в Одессу, на берегу меня краля будет ждать. Как всех! Иначе скучно! Да и не бывает одессита без красотки. Если не заимею, со мной никто здороваться не будет. А известная бандерша — Франция выльет на меня помои и назовет кастратом или жлобом.
— Но до этого тебе надо выучиться! А значит, повзрослеть!
— Да юнгой меня хоть теперь возьмут. Я все лето на сухогрузах работал. Но мать не оставила. Боялась, что пропаду один. Только зря беспокоилась. В Одессе никто не пропадает. Только задерживаются… Не хотел я в Москву. Не нравится мне здесь. Вот кончится учебный год, сбегу обратно, к себе домой, в Одессу! — мечтал Антон.
