Второй парень, тот, который хромал, наконец поднял голову.
— Не нужно, — произнес он. У него был сильный акцент, но его оказалось понять проще, чем Дебору, когда она пыталась говорить по-французски.
— Хорошо, — ответила Дебора, — а что насчет твоего друга?
Больная Нога пожал плечами:
— Я могу говорить и за своего двоюродного брата.
— Ладно. Мы хотим, чтобы вы описали парня, который продал вам «порше». Это был парень?
Он пожал плечами еще раз.
— Мальчик.
— Хорошо, — сказала Дебора, — мальчик. Как он выглядел?
И снова он пожал плечами.
— Blanc[18]. Молодой…
— Насколько молодой? — перебила его Дебора.
— Не могу сказать. Но достаточно взрослый, чтобы бриться, поскольку он этого не делал три-четыре дня…
— Хорошо, — повторила Дебора и нахмурилась.
Николь наклонилась к ней.
— Давайте я, сержант.
Деб задумчиво посмотрела на нее и кивнула.
Николь улыбнулась ребятам с Гаити.
— У вас очень хороший английский, — заговорила она. — Я задам вам несколько простых вопросов, хорошо?
Больная Нога с подозрением посмотрел на нее, но она продолжала улыбаться и он пожал плечами:
— Ладно.
Николь начала задавать вопросы, которые казались мне, мягко говоря, расплывчатыми. Я наблюдал за ней с интересом, поскольку слышал, будто она хороша в своем деле. Сначала мне показалось, что слухи о ее профессионализме сильно преувеличены. Она задавала вопросы вроде «Что в его внешности вам запомнилось?», и когда Больная Нога отвечал, она кивала, царапала что-то в альбоме и произносила: «Ага, правильно». Она заставила его дать полное описание визита неизвестного в их гараж с «порше» Тайлер, о чем они говорили с ним, и так далее во всех деталях. Я совершенно не мог понять, как на основании всего этого можно нарисовать чей-то портрет, и, судя по всему, Дебора была того же мнения. Она почти сразу же начала нервно ерзать, а по мере развития беседы все чаще покашливала, будто собиралась вставить слово. И каждый раз при этом покашливании оба свидетеля начинали нервничать.
Но Николь не обращала на нее никакого внимания и продолжала задавать свои безнадежно общие вопросы. Постепенно я начал осознавать, что у нее получилось добыть очень неплохое описание. В этот момент она перешла к более частным вопросам.
— А какой у него был овал лица? — спросила она.
Свидетель посмотрел на нее непонимающим взглядом.
— Овал… что?
— Отвечай, — сказал ему Худ.
— Я не знаю, — смутился тот, и Николь злобно посмотрела на Худа. Он ухмыльнулся и вновь прислонился к стене. Она повернулась к Больной Ноге.
