У меня есть Лили-Энн, и я намерен измениться.
Я стану лучше.
Я хочу держать ее на руках, сажать к себе на колени и читать ей книжки доктора Сьюза[2] и истории про Кристофера Робина. Хочу расчесывать ей волосы, учить чистить зубы и заклеивать пластырем разбитые коленки. Обнимать ее в комнате, полной щенков под звуки «С днем рождения тебя» и наблюдать, как она вырастает во взрослую красавицу, пишет симфонии и находит лекарство от рака. И для этого я должен перестать быть тем, кем был раньше. Меня это устраивает, поскольку я понял одну важную вещь: я больше не хочу быть Темным Декстером.
Эта мысль не огорошила меня, а скорее показалась закономерным итогом. Всю жизнь я двигался в определенном направлении, и вот я здесь. Мне больше не нужно заниматься тем, что я делал. Этой потребности больше не существует, и сожалений — тоже. Теперь есть Лили-Энн, и этот козырь бьет все скрывающееся во тьме. Время двигаться дальше, время развиваться! Время оставить Старого Дьявола Декстера в придорожной пыли. С этой частью моей сущности покончено, а теперь…
А теперь в радостной мелодии Декстерова счастья явно слышится фальшивая нота. Что-то не в порядке. Прежняя жизнь, шурша чешуей, проскользнула в новый, окрашенный в розовое мир.
Кто-то наблюдает за мной.
Мягкий, почти насмешливый шепот внутри. Темного Пассажира забавляет выбранный момент. Но в его предупреждении, как всегда, есть смысл. Я поворачиваюсь, будто невзначай, с привычной фальшивой улыбкой на лице, и сканирую пространство. Старик в рубашке, заправленной в высоко подтянутые брюки, прислонился к автомату с содовой и закрыл глаза. Мимо, не замечая его, проходит медсестра.
Затем я смотрю направо, туда, где коридор разветвляется в виде буквы Т: с одной стороны — палаты, с другой — лифты. И вот он, как точка на экране моего радара, а точнее — след точки, поскольку все, что я могу заметить, — это половина его спины. Светлые брюки, зеленоватая рубашка в клетку, подошва кроссовки… и все. Никаких объяснений, зачем он наблюдал за мной, но я знаю: он это делал. И гнусная ухмылка Темного Пассажира подтверждает, как бы говоря: итак, от чего же ты собрался отказываться?
Мне не известно ни одной причины, по которой кого-то мог заинтересовать старина Декстер. Моя совесть чиста, то есть я всегда аккуратно убирал за собой. В любом случае моя совесть не более реальна, чем единорог.
Тем не менее кто-то совершенно точно наблюдал за мной, и это обеспокоило меня, поскольку я не мог придумать ни одного мало-мальски внятного объяснения, зачем кому-то приспичило наблюдать за Унылым-как-помои Декстером. Теперь я понимал — что бы ни угрожало Декстеру, оно становилось потенциальной опасностью и для Лили-Энн, а этого я уж никак не мог допустить.
