Дуг остановился. Челси наблюдала за ним из-за спины корги и самоанца. Дуг начал прищелкивать языком. Он протянул было руку, на секунду поколебался, но потом протянул ее дальше.
— Нет, — выдохнула Елена. Она уставилась на блестящие бока ротвейлера. Вдох и выдох, вдох и выдох. — Стефан, повлияй на Дуга. Вытащи его оттуда.
— Я постараюсь. — Она видела, как Стефан пытается сконцентрироваться; затем, он покачал головой, как человек, от которого требуют слишком много. — Плохо; я выдохся. Я не могу отсюда сделать это.
Внизу Челси оскалилась. Красно-золотистый эрдельтерьер встал возле ее ног одним изящным движением, словно кто-то управлял марионеткой. Задняя часть ротвейлера мешала ему.
И затем они прыгнули. Елена не видела, какая из собак была первой; казалось, они двигались одновременно, как большая волна. Полдюжины бросились на Дуга Карсона, этого оказалось достаточно, чтобы сбить его с ног, и он исчез под их массивными телами.
Воздух наполнился ужасным шумом, похожий на металлический скрежет, который издают церковные колокола во время звона, и от этого шума у Елены разболелась голова, в воздухе она уже не слышала, а чувствовала глубокое непрерывное рычание. Собаки рвали одежду людей, рыча и нападая, пока толпа разбегалась с криками.
Елена заметила Алариха Зальцмана в конце парковки, он был единственным, кто не бежал. Он хладнокровно стоял в стороне, и девушка думала, что видит, как двигаются его губы и руки.
Происходящее было похоже на ад. Кто-то развернул пожарный шланг и начал поливать парковку, но это не дало никакого эффекта. Собаки, казалось, посходили с ума. Когда Челси подняла свою бело-коричневую морду, оставив в покое своего хозяина, цвет шерсти был с оттенком красного.
Сердце Елены так сильно билось, что она едва дышала.
— Им нужно помочь! — крикнула она.
Стефан сразу оторвался от окна и побежал вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две или три ступени. Елена уже прошла половину пути вниз, когда поняла что, во-первых, Дамон не следовал за нею, во-вторых, ей нельзя было показываться.
Она не могла сделать это. Это поднимет общую панику, будут задавать вопросы, а потом, когда получат ответ, будут бояться и ненавидеть. Что-то, что было более глубоким, чем сострадание или симпатия или потребность помочь, вернуло ее назад, заставив слиться со стеной.
В тусклой, прохладной церкви, она бросила взгляд на картину, разворачивающуюся внизу. Люди крича, метались назад и вперед. Доктор Фейнберг, мистер Маккаллог, преподобный Бетеа. И в центре всего этого лежала на скамейке Бонни, рядом с ней были Мередит, тетя Джудит, и госпожа Маккаллог.
