— Садись, мама, вот сюда, — пригласил он, подставляя матери табурет, — и смотри, как он у меня сейчас заработает. Это я сам все сделал.
— Ох, Вовка, ты мне лучше скажи: не будет, как в прошлый раз, когда потом все окна открывать пришлось?
— Ну что ты, мама, то же было совсем другое дело! Это я готовил бездымный порох для фейерверка.
— Хорошенькое дело — бездымный! Еле отчихались все. Бобик и тот чуть не подох.
— Но то же было совершенно другое дело. Это просто произошло совершенно случайно. А сейчас я все рассчитал. Ну вот, смотри. Я сейчас включаю… Одну минуточку… Что такое?.. « А-а, понял. Тут контакт отошел. Ну вот, сейчас. Раз…
Из розетки, куда сунул штепсель Володя, метнулся огонь. Сейчас же громко щелкнуло где-то в другом конце квартиры. Из маленькой машинки, которую соорудил Володя, повалил желтый дым, обмотка проводов вспыхнула. Страшно запахло паленой резиной, и во всем доме стало темно. Всюду захлопали двери, на лестнице послышались переполошенные голоса:
— Что такое?.. Пробки, что ли, перегорели?
— Это опять там, у Дубининых, что-то!
— Ну да, я слышала, как у них чиркнуло.
— Форменное безобразие! Когда же это кончится? В прошлый раз такую вонь развели, а теперь сиди в темноте!
Но в зале, где произошла катастрофа, к сожалению, уже не было темно: от вспыхнувших проводов занялась бумага на столе, взметнулось синее пламя от опрокинутого Володей спирта.
— Что же ты наделал! — закричала мать, бросаясь тушить руками уже тлевшую скатерть. — Ведь пожар!..
Позади них раскрылась дверь, с грохотом вбежала Алевтина Марковна, соседка.
— Боже мой, горим!.. Так и знала, поджег-таки!.. Боже мой, воды!..
Володя, в темноте налетевший на нее, кинулся стремглав на кухню, прибежал оттуда с большой, очень тяжелой лоханью, в которой мокло белье. Не разобравшись, в чем дело, он вывернул ее на стол. Огонь, шипя, погас. Все молчали, тяжело дыша. Слышно было только, как сперва медленно — кап, кап, — потом частыми каплями и, наконец, в несколько струй хлынула вода, стекавшая со скатерти…
Потом что-то мягко и мокро шлепнулось на пол, словно жаба.
— Посветил бы кто, — виновато проговорил в темноте Володя.
Алевтина Марковна чиркнула спичками и поплыла к столу.
— Боже мой! — раздался ее голос, — Моя новая сорочка… Люди, граждане, смотрите, во что он ее превратил! Евдокия Тимофеевна… нет, вы посмотрите… Володя, кто тебе позволил брать лоханку с моим бельем? Ой!..
Догоравшая спичка обожгла пальцы Алевтины Марковны, и она смолкла на мгновение, чтобы снова, став уже невидимой, огласить своим криком темную комнату:
