Я вылила остатки виски в раковину и надела свитер. Когда я нахожусь в возбужденном состоянии, самое лучшее для меня — это спорт. Я забрала Пеппи у мистера Контрераса — ни он, ни собака не были способны таить обиду. Когда мы с Пеппи, запыхавшись, вернулись домой, моя неудовлетворенность жизнью испарилась, все как рукой сняло. Старик нажарил свиных отбивных, и мы просидели до одиннадцати, попивая его граппу и премило болтая.
Утром я легко связалась с Максом. Он выслушал мою сагу со своей обычной осторожной предупредительностью, предложил подождать пять минут и вернулся с вестью, что Чигуэлл теперь на пенсии и проживает в пригороде Хинсдейл. Макс даже добыл его адрес и сообщил, что Чигуэлла зовут Куртис.
— Ему семьдесят девять лет. Если он будет неохотно говорить с тобой, ты не слишком уж жми на него, — закончил он полушутя.
— Куча благодарностей, Макс! Я стараюсь сдерживать свои животные импульсы, но старые люди и дети обычно будят во мне все самое худшее.
Он засмеялся и повесил трубку.
Хинсдейл — старинный городок, расположенный примерно в двадцати милях западнее Лупа. Высокие дома из дубового теса отличаются изысканностью. Разрастающийся во все стороны город постепенно поглотит этот оазис, как спрут. Конечно, это не самый традиционный район чикагской области, но в местечке царит атмосфера респектабельности и надежности, а это немало. Решив соответствовать обстановке, я надела черное платье с широкой юбкой и золотыми пуговицами. Кожаная папка довершила ансамбль. Я взглянула на свой деловой костюм, оставленный на полу в прихожей вчера вечером, и решила отложить заботу о нем на следующий день.
Когда едешь из города в северное или западное предместье, первое, что замечаешь, — идеальная чистота. Проведя день в Южном Чикаго, я почувствовала, что попала в рай. Несмотря на то, что деревья еще стояли без листвы, а трава была пожухлой и коричневатой, повсюду было прибрано и подметено. Здесь постарались в ожидании весны. Я была абсолютно уверена, что коричневые ковры станут зелеными, но не могла вообразить, что бы могло послужить импульсом к возрождению жизни в грязи и пыли окрестностей завода «Ксерксес».
Чигуэлл жил на самой старой улице недалеко от центра города. Дом был двухэтажным, в неогеоргианском стиле, и его деревянная обшивка белесо светилась в пасмурный день. Хорошо сохранившиеся желтые ставни и обработанные химическим составом стволы старых деревьев и кустарника навевали ощущение величавой гармонии. На улицу выходила закрытая терраса здания. Я прошла по мощеным каменным плитам вдоль кустов ко входу и позвонила.
