Потом начинается бег по кабинетам врачей-специалистов. Здесь процедура намного проще.
— Жалобы есть?
— Нет.
— Карточку! — летящий росчерк шариковой ручки. — Свободен! Следующий!
Или так:
— Жалобы есть?
— Да.
— В конец очереди! Потом зайдете, не задерживайте людей!
— А если нет? — робкий писк откуда-то из глубины желудка.
— Чего у Вас нет?!
— Жалоб нет…
— Карточку! — летящий росчерк шариковой ручки. — Свободен! Следующий!
И, наконец, венец всей процедуры — визит к терапевту.
— Во всех кабинетах были?
— Вроде да.
— Карточку! — шелест листаемых страниц, неуловимое движение руки и карточка перелетает к сидящей напротив медсестре.
— Рост?
— Сто восемьдесят два, кажется.
— Вес?
— Ну, килограмм восемьдесят, — стыдливо опуская глаза на выпирающий животик.
— Давление?
— Ну, я не знаю…
— Раз не знаете, значит сто двадцать на семьдесят. Следующий!
Все мероприятие с самого утра человек на двести офицеров занимает около двух часов, остальной день законный выходной. Ура российской военной медицине! Самой быстрой медицине в мире!
Только ради Бога не подумайте, что я здесь издеваюсь над военными врачами и медсестрами. Ни в коем случае! Честь и хвала труженикам этой нелегкой профессии, спасшим миллионы жизней и в военное и в мирное время. Но вот хоть зарежьте меня на операционном столе, хоть заколите шприцом, только стоит мне услышать словосочетание «военный медик», как в памяти всплывет наш начальник медпункта. До последней степени проспиртованный майор (три года до пенсии) в замызганном белом халате и с неизменным фонендоскопом на шее, уж и не знаю по какой причине он с ним не расставался. Вот он глубокомысленно чешет покрытый багровыми прожилками нос, брезгливо разглядывая огромный фурункул на пояснице приведенного мною бойца, и, наконец, после долгого кряхтения и качания головой изрекает: «Да-а, это надо бы врачам показать!»
* * *
Но мы несколько отвлеклись, пора бы вернуться к нашим баранам, то есть, пардон, к командирам и начальникам. Остановились мы на том, что по моей теории, в мозгу начальника происходят необратимые изменения. Так вот во время ежегодной диспансеризации военнослужащего можно загнать к любому врачу с самой экзотической специализацией, кроме психиатра. А вот он то, как раз и нужен в первую очередь! Почему врачей этой направленности исключили из перечня обязательных для прохождения при диспансеризации, лично для меня загадка. Возможно, опасаются нанести непоправимый ущерб нашим командным кадрам. Я частенько замечаю некую неадекватность наших высших офицеров и это нормальное явление, ну не может работа, сопряженная с такой ответственностью и широкими полномочиями совсем никак не отражаться на психическом здоровье. Беда только в том, что им самим сказать об этом некому. Подчиненным страшновато, а к нужным врачам генералы не ходят. А потом мы сидим и удивляемся, кто же это, и каким образом рождает некоторые наши приказы и распоряжения?
