— Гита!
— Да, господин.
— Устала?
— О, нет. Могу еще посидеть. Это так интересно, править таким большим кораблем!
— Разве это большой? Пойду сменю Гислольда.
Александр почти сразу же вернулся, уселся рядом с девчонкой. Та прильнула…
— О, женщина, я все видел! — с усмешкой обернулся вождь.
Гита дернулась.
— Не бойся, я не в обиде. Ты же мне не жена и даже не наложница.
— Но… Я твое имущество, господин.
— Ну-ну, не плачь, не надо. — Прижав к себе девушку-, Александр поцеловал ее в щеку. — Гислольд мой друг и славный парень. Но у меня здесь много друзей…
— Я поняла тебя, хевдинг. — Грустная, плохо различимая в дрожащем свете луны улыбка тронула девичьи губы. — Я поступила нехорошо, навязалась. Ведь ты меня прогонял. Но я действительно бы там погибла.
— Ты сделала верный выбор, Гита. — Саша перевел дух: этот разговор давался ему нелегко. — Но ты чувствуешь, как все здесь желают тебя?
— Женщины всегда чувствуют это, мой го…
— Тсс! Клянусь, я сделаю для тебя все… В пределах разумного. Так тебе понравился Гислольд? Да не стесняйся, чего уж…
— Он очень мил. И очень стеснителен. Теперь я попробую всех?
— Всех — Хевдинг кивнул. — Но не сразу.
— Благодарю и на этом.
— Сейчас придет Оффа, будь поласковей с ним.
— А те двое?
— Те — завтра.
— А… ты?
— А я… Слушай, давай закрепим румпель и искупаемся там, за кормой, у лодки. Смотри, какое спокойное море!
— Купаться? Ты шутишь, мой господин?
— Нет.
— Давай!
Сбросив одежды, они мягко скользнули с кормы по канату. Нырнули… Поплавали, переговариваясь и тихо смеясь, выбрались на привязанную к кораблю лодку. Разъездная шлюпка всегда болталась за кормой у всех древних судов.
Выбрались. Мокрые, уселись рядом.
— Славно?
— Славно! Господин, ты на меня не…
Саша обнял девчонку за плечи, поцеловал:
— Я хочу тебя, милая Гита. А ты?
— Зачем ты спрашиваешь, мой господин?
Обнаженное, с капельками воды тело девушки казалось серебряным в призрачном свете луны и дрожащих далеких звезд. Качнулась лодка… Холодная от морских волн кожа Гиты быстро стала горячей.
— Ах, мой господин… Ах…
Все-таки это была славная девушка, в чем чуть погодя убедился Оффа и — на следующий день — Фредегар и Рутбальд.
Верные дружинники выглядели теперь несколько смущенными, прямо-таки кидаясь выполнять любое распоряжение своего вождя. Гита была вполне довольной.
А ночью к хевдингу подошел Оффа. Уселся рядом, к румпелю, сплюнул:
— Хочу прямо сказать, вождь. Я и твоя наложница…
— Она мне не наложница.
— И твоя рабыня… Мы…
