Рурт равнодушно кивнул. Его беспокоило другое.
— Мама, мне кажется, Серкус что-то недосказал. У воала было такое лицо, будто он скрывает от меня правду.
— Ну вот, опять. С чего бы Серкусу обманывать тебя? Умоляю, забудь об этом сне. Скажи мне лучше, ты что-нибудь сочинил для будущей невесты?
— Сочинил…
— Расскажи матери.
Рурт немного замялся:
— Я вообще давно еще сочинил, но тот стих… — Что?
— Он уж слишком… — Наследник подбирал слова.
— Для любимой не может быть слишком. — Ливира, с трудом дотянувшись, погладила ласково рукой по белокурым волосам принца.
— Я спою другую песню.
— Как хочешь.
Рурт исполнил негромко:
Услышь меня, прекрасная, о Бриза!
Подари мне немного любви!
Я хочу отдать полжизни, полсудьбы, о Бриза,
За поцелуи твои!
Я готов любить тебя
До последнего дня!
Я готов быть с тобой до конца, до конца!
Я готов быть с тобою всегда!
Я тебя уже предупреждал —
Мои чувства остры, как кинжал!
Не смотри на меня ты с укором,
Я сегодня всю ночь не спал.
Но готов любить тебя
До последнего дня!
Я готов быть с тобой до конца, до конца!
Я готов быть с тобою всегда!
Принц закончил. Не в полный голос, как и начинал. Ливира похлопала — так же негромко.
— Хорошо, — одобрительно кивнула матушка. — И стихи, и мотив. И твой чудесный голос.
— Спасибо. — Щеки Рурта порозовели.
— А как же все-таки та, первая? Не споешь? Очень хотелось бы услышать.
— Ее я не хочу петь, не обижайся, мамуль.
— Я думаю, она еще лучше. Спой ее Бризе.
— Обязательно.
Когда они покидали галерею, Ливира не забыла сказать своих традиционных слов:
— Когда-то и мы с тобой, сын мой, станем историей. И Бриза. Надеюсь, не очень скоро…
* * *
В ярко освещенном тронном зале широкие столы, расставленные в четыре ряда, ломились от блюд. Одним краем ряды упирались в главный стол. Другим — доходили почти до противоположной стены.
Гостей собралось человек пятьсот, не меньше. Но все уместились. Все были нарядные, скромные и трезвые. За главным столом восседали король и королева, молодой принц со своей будущей невестой, два десятка представителей монарших семей из соседних государств и Серкус, столичный воал. Серебряные кубки наполнились лучшими винами. Все замерли в ожидании первого слова — привилегии хозяина дворца. В огромном зале воцарилась тишина.
Монарх поднялся со своего места с кубком в руке. Громким голосом он объявил о причине, по которой собрал сегодня дорогих гостей, и предложил выпить стоя, тем самым выказать почтение его сыну — наследнику короны Великой Туании. Все радостно откликнулись, и в зале стало шумно. Кубки застучали, пир начался.
