Майк отчетливо понимал и чувствовал степень интеллигентности в музыке. Сам он был очень тонким человеком (нехорошо так говорить, писать и думать, но напрашивается фраза — «это его и сгубило». И отчасти это правда).
«Рок — это неинтеллигентная музыка, которую порой играют и поют интеллигентные люди», — сказал Майк в одном из своих теле-киноинтервью.
Майк формулировал точно. Слушать его всегда было интересно. Он умел и любил говорить, хотя казался молчаливым. Эта фраза про «неинтеллигентность» рок-музыки — одна из ключевых. Все эти офисные рокеры должны вбивать ее в свои плохо вымытые дешевыми шампунями головы, хотя можно и не вбивать. Бесполезно.
Искать в рок-музыке интеллектуальную составляющую — пустое и глупое дело. Потому что ее там просто нет. Когда в группу «Алиса», которую тащат на своих щитах защитники «интеллекта» в рок-музыке, пришел новый гитарист и судорожно пытался во время тура разучить неизвестную для него программу, Костя пришел в его номер и сказал: «Не парься. У нас главное — танец».
Рок — это музыка для танцев. В широком смысле этого слова. И уж никак не для интеллектуальных баталий. И не для политических дебатов. Смешно и глупо, когда рок-музыканта приглашают за какой-нибудь круглый стол и начинают всерьез обсуждать политические взгляды, которые он якобы выражает в своих песнях, и прочую муть. Какие взгляды? Танец — главное. Если это рок-музыка, конечно.
Рок-музыка мало того что неинтеллектуальная, она еще и неприличная. Ну, если говорить о приличиях с общепринятой точки зрения. Прическа там, одежда, уровень громкости, хрип солиста, ернические интонации. Да много всякого неприличного в рок-музыке — было, есть и будет. А как только рок станет приличным, он тут же перестанет быть, кончится. Рок — это трах. В первую, во вторую и в третью очередь. Ну, или секс, если угодно. Это — главное («у нас танец — главное»). Однако провинциальные желающие называться «рокерами» этого не то что не понимают, а даже думать в эту сторону не хотят. Хотя чего с них взять.
Их тяга к «приличному» року неискоренима. В общем, не только к року. К «приличной» литературе, «приличной» (понятной) живописи — изображение должно быть похоже на оригинал, желательно чуть красивше. Тогда это искусство. Если некрасивше и, не дай Бог, непохоже — тогда это не искусство. Тогда это делали неумехи и смотреть (слушать, читать) это нельзя.
Знаменитый фотограф и теперь уже кинорежиссер Антон Корбайн сказал о своем первом фильме («Контроль»): «Я делал все, чего не должен был делать, по мнению многих. Я снял черно-белый фильм, я взял на главную роль неизвестного актера, я вложил в это кино свои деньги».
