Я должен рассказать Эмили, что отдыхал именно с той Евой, подумал вдруг он. Может, тогда узнаю о ней что-нибудь новое, может, получу хоть намек на разгадку ее тайны…
— По-моему, у тебя сильно испортилось настроение, — произнес Себастьян, не колеблясь больше ни секунды. — Не потому ли, что ты вспомнила о Еве, с которой училась в университете? О Еве Корнер…
Эмили резко повернула голову. Ее глаза сделались вдруг темными, как предгрозовая туча.
На щеках проступили красные пятна.
— Именно о ней я и вспомнила. А как ты догадался?
Себастьян засмеялся — больше из нежелания выказать своим видом гамму нахлынувших на него чувств.
— Это невероятно, но я тоже веду речь именно о той самой Еве, — сказал он, усердно притворяясь, будто ему очень весело.
На лицо Эмили легла мрачная тень, а атмосфера над их столиком вдруг невыносимо сгустилась.
На протяжении нескольких минут оба не произносили ни слова. Себастьян почему-то ощущал себя грешником, однако не испытывал ни капли раскаяния.
— Ты влюбился в Еву, я знаю, — произнесла наконец Эмили, несвойственным для нее образом растягивая каждый слог. — Она ведь ведьма и умеет привязать к себе, кого захочет.
Кого только захочет…
По спине Себастьяна пробежал неприятный холодок, в горле запершило. Он взял бокал и глотнул вина.
Эмили долго смотрела в одну точку, потом внезапно встрепенулась, взглянула на изящные часики на запястье и поднялась со стула.
— Извини, но мне уже пора. Дел невпроворот.
Она порывисто шагнула к Себастьяну, положила руку ему на плечо и с чувством прошептала:
— Умоляю, Себ, будь осторожнее. Эта женщина всем приносит только страдания.
Не успел он слова произнести в ответ, как она уже устремилась к выходу.
«Красавицы слишком непостоянны», — приглушенным эхом прозвучало у Себастьяна где-то на задворках сознания. «Эта женщина всем приносит только страдания»…
Да разве может милая, нежная, искренняя Ева быть непостоянной? — подумал он вдруг, в приступе гнева стискивая зубы. В состоянии ли она причинить кому бы то ни было страдание? Нет. Нет! Все это чушь, злые выдумки!
Только вот… для чего понадобилось возводить на Еву напраслину добродушной Эмили? А она выглядела сейчас так, будто действительно натерпелась из-за ее колдовства. И так неожиданно убежала, словно внезапно почувствовала, что и я нахожусь под воздействием чар.
Себастьян ощутил вдруг странное жжение в груди и передернулся. Ему захотелось сию же секунду вырвать Еву из своего сердца, высвободиться из мучительно-сладостного плена воспоминаний о ней.
