Я обхватываю голову руками, чувствуя себя не то что избалованной девчонкой, а беспросветной тупицей и законченной эгоисткой.
— Не знаю…
— А я знаю, — твердо говорит Элли, будто решив доконать меня. — У всех у них такая же, как у других, жизнь: кому-то везет, кому-то нет. Они так же влюбляются, пытаются строить семьи, обзаводятся детьми. Надо уметь доверять и не требовать от партнера невозможного. Если Деннард запал тебе в душу, люби его таким, какой он есть.
— Слишком поздно, — хрипло отвечаю я.
Элли глубоко вздыхает.
Мы с минуту молчим, и она кажется мне мучительно долгой. Когда тишина начинает сдавливать виски, я вскидываю голову и говорю первое, что приходит на ум:
— Странно, что ты стала вдруг такой рассудительной. Обычно ведь не прочь поязвить, даже позубоскалить.
— Когда речь заходит о важных вещах, я сама серьезность, — торжественно произносит Элли, вставая. — Сварить еще кофе?
— Свари, — прошу я, кладя ноги на соседний стул.
Элли открывает буфет, достает пакетик с молотым кофе, на миг замирает и снова садится, будто забывая, что собралась сделать.
— Как же тебе быть?
— В каком смысле? — спрашиваю я.
— Может, просто позвонишь ему и извинишься?
Усмехаюсь.
— Сейчас он с шикарной блондинкой, им лучше не мешать.
— Эх! — Элли в отчаянии взмахивает рукой, в которой держит пакетик, чуть не просыпая кофе. — Если бы ты не отколола такой номер… — она кивает на мою черноволосую голову, — тогда он бы и не посмотрел на эту блондинку.
— Неизвестно… — тихо говорю я, отворачиваясь, потому что к глазам снова подступают слезы, а я больше не хочу выть при Элли.
— Еще и как известно! — уверенно заявляет она. — Он был от тебя без ума, а ты взяла и все испортила!
Был… — эхом отдается в моей голове. Интересно, окончательно ли убили моя злость и глупость его светлое чувство?
— Тогда, может, позвонишь завтра, а, Келли? — более ласково спрашивает Элли.
Я решительно качаю головой.
— Нет.
Просыпаюсь утром с тяжестью в груди и с горьким чувством утраты, вспоминаю вчерашний день, яснее, чем когда-либо сознаю, что я до сих пор не простилась с детством, и упрямо сжимаю губы.
Нет, Максуэллу звонить рано. Надо повзрослеть, доказать на деле, что я могу быть другой, и уж потом… Как следует поступить потом, я еще не знаю. Но говорю себе: если нам с Максуэллом суждено быть вместе, мы еще непременно встретимся.
Задумываюсь. Нет, встречу я устрою сама, когда почувствую себя взрослой решительной женщиной. Хотя бы для того, чтобы попросить прощения.
