Ни лучика света в конце туннеля.
— Гил, — сказала я, — Гил, Стив говорит, Бинг плохо справляется. О, Гил, время на исходе. Его уже почти не осталось.
— Мы не сдадимся, — стукнул он кулаком по столу. — Пока он жив, время еще есть, и мы справимся.
— Но как? Как?
— Полетим в Америку… ты и я…
У меня глаза из орбит полезли.
— В Америку? — повторила я.
— В Бостон. Нам же надо добраться до Анны и ее мужа, так ведь?
— Но… но… — начала я, без сил откинулась на спинку стула и покачала головой.
— Весь вопрос в том, как ты себя чувствуешь?
— Небольшая слабость, а так ничего, правда! Я быстро после болезни поправляюсь, правда, болею редко.
— Тебе предписано сорок восемь часов полного покоя, — задумчиво поглядел на меня Гил. — Так доктор сказал, и мне думается, что он абсолютно прав. Нельзя торопить события.
— Два дня! — У меня аж в голове помутилось. — Но мы не можем позволить себе так разбрасываться временем!
— Послушай, Крис, бывают случаи, когда лучше подождать, даже если тебе это не по душе. Могу привести несколько причин…
— О господи! — взвыла я. — Сорок восемь часов — это же так долго! А Бингу срочно нужна операция, ты ведь сам знаешь!
— Будет хуже, если мы плохо подготовимся к встрече и провалим дело окончательно и бесповоротно. Послушай, что я придумал.
И я выслушала его. Идея была просто бредовая, но я чувствовала, что здесь действительно требуется что-то по-настоящему экстраординарное.
Гил прав. Мы не можем появиться в Бостоне, не подготовившись хорошенько, одними уговорами и мольбами делу не поможешь. И тут на выручку пришел мой продюсер с его гениальными мозгами, влиянием и диктаторскими наклонностями (в своем мире он действительно был маленьким диктатором). Ни один обычный человек не справился бы. Даже Стив, который в тысячу раз Бинга больше любил. Времени тщательно проанализировать истинные мотивы Гила у меня не было, но я уверена — помогал он мне не только потому, что я интересовала его как женщина. Вся эта история захватила его. Он был из тех, кто берет сценарий, рвет его на части и запускает на экран таким, каким ему хочется его видеть. И вот теперь он ставил мою драму, такую трогательную, динамичную и абсолютно ирреальную.
Итак, мне предстояло позвонить Стиву и сказать, что сегодня к ним прибудет один из фотографов Гила. Он сделает портрет моего забинтованного с ног до головы мальчика, и если при этом глаза Бинга окажутся широко раскрыты — тем лучше. Затем специалисты сделают со снимка огромный плакат и пришлют его в Рим завтра утром. С этим плакатом мы с Гилом вылетим в Бостон. Гил заверил меня, что в Нью-Йорке его хорошо знают и его американский друг все устроит.
