С ним вместе в приемную вошел абсолютно лысый толстячок с двумя подбородками. В белой униформе он сильно смахивал на младенца-переростка. Доктор Блэк представил своего спутника: сэр Джон Риксон-Додд. Этот маленький толстячок с лицом младенца считался одним из лучших пластических хирургов нашего времени, его коротенькие пальчики творили настоящие чудеса.
Меня начало трясти еще до того, как он протянул мне руку. Вот сейчас этот человек вынесет приговор нашему сыну.
Я не знала, брошусь ли я ему в ноги или начну ненавидеть смертной ненавистью, но вид у меня, наверное, был таким странным, что сестра взяла меня под локоть и прошептала:
— На вашем месте я бы села, миссис Росс.
Я покачала головой и осталась стоять рядом с мужем.
Сэр Джон Риксон-Додд поздоровался с нами совершенно обычным голосом, но в голубых глазах светилось участие.
— Я только что осмотрел вашего мальчика, — начал он.
— Да… — выдохнула я и почувствовала, как Стив вцепился в меня рукой.
— Давайте пройдем в кабинет главврача и побеседуем.
Стены кабинета были увешаны групповыми фотографиями медперсонала. Над письменным столом находился большой портрет основателя больницы.
Сэр Джон Риксон-Додд прочистил горло.
— Я понимаю, что для вас настали трудные времена. Мне ужасно жаль. Я читал о той аварии в газете. Кошмарный случай.
— Кошмарный, — прохрипел Стив.
— Ну… — не выдержала я. — Ну? Прошу вас, сэр Джон, скажите нам. Бинг выживет… или умрет?
— Хотелось бы мне порадовать вас хоть чем-нибудь, миссис Росс. — Видно было, что он с большой неохотой произносил эти слова, но во мне сразу же выросла неприязнь к нему. Какое ужасное начало! — Мальчик в очень плохом состоянии. Обгорело около шестидесяти процентов кожи. К счастью, лицо не затронуто, и некоторые ожоги поверхностны и вскоре заживут. Но нам нужна здоровая кожа для пересадки на особенно сильно обгоревшие участки тела. Мне ужасно больно говорить об этом, но я хочу, чтобы вы поняли меня.
У меня ноги подкосились.
— Так, значит, он все-таки умрет?
— Мне ужасно не хочется говорить это, — с жалостью поглядел на меня сэр Джон Риксон-Додд. — Пока человек жив, надежда тоже жива. Но надежда эта призрачна, из-за высокого процента ожогов.
— Но разве моя кожа не сгодится? — вклинился Стив.
— Или моя… я тоже готова отдать свою кожу, — с жаром накинулась я на хирурга.
— К сожалению, чужая кожа не подходит, и родители не исключение. Организм быстро отторгнет ее. Думаю, нет никакой необходимости вдаваться в медицинские подробности, вы все равно ничего не поймете, только еще больше расстроитесь.
