— Не будь чертовой дурой! — заорал Стив. — Нашла время читать мне свои идиотские философские морали по поводу человеческих взаимоотношений!
— Но, Стив… не хочешь ведь ты сказать, что теперь, когда ты узнал, что Бинг не твой и даже не мой, он стал абсолютно безразличен тебе. Не спорю, разница есть. Это такой для тебя шок и разочарование, и ты можешь немного отдалиться от него, потому что он не плоть от плоти твоей. Но не можешь же ты и вправду перестать любить его. Это же чудовищно!
Стив дико сверкнул в мою сторону глазами, и в них больше не было ни любви, ни обожания, только неприкрытая ненависть и вселенская боль. Мне этого не перенести!
— Ты ненавидишь меня и не доверяешь мне больше, этого и следовало ожидать. Но этого же совсем другое дело. Это имеет отношение ко мне. Ты не можешь отвернуться от Бинга.
— Да ты и вправду из ума выжила, — немного успокоился Стив. — Точно. Мне кажется, ты даже не понимаешь, что натворила. Что теперь люди скажут?
— Им незачем знать.
Он хотел было возразить, открыл рот, но тут же захлопнул его и упал в кресло.
— Господь Вседержитель! У меня все в голове перемешалось.
Я не посмела взять его за руку, но наклонилась вперед, поближе к нему.
— Стив, милый, мне и вправду очень жаль. Ужасно жаль. Но подумай сам, если бы не этот кошмарный случай с Бингом, ты бы никогда ничего не узнал. И все бы было прекрасно. Мы же так здорово жили все эти годы.
— Ты лгала, ты обманывала! — снова сверкнул он глазами. — Да, надо признать, у тебя это здорово получалось, как у прирожденной преступницы.
— Стив, я не собиралась совершать преступление.
— Много кто не собирается совершать преступление, а потом совершает и попадает на виселицу.
— Тогда повесь меня. — Я словно провалилась в море отчаяния, из которого еще долго не могла выплыть.
— Ты не имела никакого права… — начал он.
— Ты уже говорил это, — прервала я его. — Я прекрасно знаю, что не имела никакого права. Может, я и преступница, и чертова лживая стерва, но я хочу, чтобы ты понял две вещи. У меня были добрые намерения. Ты так мечтал о сыне, и мне хотелось сделать тебя счастливым. Я тоже хотела ребенка. И когда мне подвернулась Анна, мне не удалось устоять перед искушением.
— Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не поддастся искушению претворить в жизнь такой отвратительный план.
— Какой же он отвратительный? Десять лет ты был счастлив с Бингом. И я тоже.
— Австриец. Он даже не англичанин!
— Не глупи, — нервно захихикала я. — Если ты любишь кого-то, какая разница, какой он национальности? К тому же у него бабушка — англичанка, а австрийцы — люди милые и приветливые. В основном.
