Но, несмотря на любовь и необходимость быть с Людо, я по-прежнему испытывала неприятное, смутное ощущение — недовольство, возникающее при необходимости совершить какой-либо поступок. И пусть вы знаете, что это к лучшему, но в то же время осознаете — вы больше не сможете проводить время так, как вам нравится. Да, мне очень хотелось выйти замуж, и я расстраивалась, что Людо тянет с принятием решения. Но я также чувствовала, что, если хочу успеть еще чуток развлечься в жизни, у меня остается не так много времени.
Глава 3
Кавафи, Энджел и роковая погрузочная площадка
Метро, как всегда, было забито наркоманами, психопатами и уродами. Меня всегда раздражало, что Пенни отказывалась оплачивать такси в Майл-Энд. Обычно она говорила:
— Кэти, дорогая, на метро можно добраться гораздо быстрее. А потом подумай об окружающей среде: гибель тропических лесов и эти непонятные проблемы с озоновым слоем. Посодействуй спасению китов, панд и всяких других животных.
Пенни не ездила общественным транспортом с тех пор, как на станциях метро появились автоматические турникеты, — справиться с ними она не могла, потому что совсем не умела обращаться с техникой. Я упомянула наркоманов и психов, которых легко встретить в подземке, но в вагоне было еще два нормальных пассажира. Обычного вида женщина, даже немного чопорная, правда, каждую минуту ее лицо сводило судорогой и на нем появлялось такое выражение, как будто она только что обнаружила половину червяка в своем яблоке. Самое ужасное — женщина осознавала, что должно произойти, и пыталась прикрыть лицо газетой, но всегда опаздывала на долю секунды. А я не могла не смотреть на нее, ожидая, затаив дыхание и дрожа от нетерпения, следующего припадка.
Из-за этой женщины я очень поздно — всего за несколько минут до моей остановки — заметила «Распутина». У этого человека все было длинное и грязное: волосы, ногти, рубаха, зубы. В руке он держал большой фонарь с резиновой ручкой и то и дело включал его. «Распутин» смотрел на меня в упор. Думаю, это продолжалось в течение всей поездки. Я почувствовала, что краснею. «Боже, пожалуйста, я не хочу, чтобы он заговорил со мной», — мысленно взмолилась я. Понимаете, сумасшедших в метро можно терпеть, пока они не начинают разговаривать с вами. Если это происходит, вы попадаете в незнакомый, полный боли, мир.
— Он мертв, мы убили его.
Все, с меня хватит. Я поднялась и направилась в противоположный конец вагона. К счастью, мы уже подъезжали к станции. Я никогда не была так рада оказаться в Майл-Энде. Торопясь к выходу, я оглянулась. «Распутин», прижав лицо к стеклу, смотрел мне вслед. А через его плечо я в последний раз увидела, как сморщилось лицо женщины.
