С довольной ухмылкой парень завязал презерватив на узел и бросил его рядом с матрасом, где валялись десятки таких же. Он открыл фургон и пошел обратно в клуб. Ну а девушка купила чипсы и жевала их по дороге домой.
Когда я подошла, модель снова рассказывала эту историю, на этот раз четырем мужчинам, которые обхаживали девушек, как петухи с распушенными хвостами. Двое из них были высокие и с хорошими внешними данными, двое других — толстые, низенькие и страшные: актер и футболист, каждый со своим агентом. Актер стал известным благодаря ролям негодяев из Ист-Энда в низкобюджетных английских гангстерских фильмах. В его речи сквозь освоенный для ролей акцент кокни то и дело прорывалось протяжное произношение, свойственное выпускникам престижных частных школ. Футболист был знаменит тем, что как-то во время игры укусил за мошонку более сильного соперника, и этот жестокий поступок, как ни странно, открыл ему доступ в мир знаменитостей. Я почувствовала, что они с удовольствием примут меня в свой круг, и сразу же поняла причину — с моим появлением количество мужчин и девушек сравняется. Но я знала, что девушки позволят мне общаться только с одним из уродцев. Но жизнь, как и эти агенты, не так уж длинна, а Людо болтается непонятно где. Я улыбнулась и подошла к ним. И все же футболист был вполне ничего. Какой-то не особо изобретательный стилист одел его в костюм от Освальда Боатенга, скроенный традиционно, почти скучно. Правда, в движении ярко блестела подкладка цвета электрик, и это напоминало рыбу, кружащуюся на коралловом рифе.
Естественно, на приеме были толпы журналистов, ищущих, где бы поесть. Я знала почти всех, кто пишет о моде. Майло называл их «клиторацци», и в личном общении они были настолько же стервозны, насколько лебезящим был стиль их статей. Эти люди никак не могли решить, как относиться ко мне. Они знали, что я «замасленная ветошь» — простолюдинка, занимающаяся производством одежды. Но они также осознавали, что я — возможная наследница престола «Пенни Мосс». И пусть ее империя всего лишь Руритания[3] и она совершенно не похожа на эту чертову Римскую империю, но член королевской семьи останется им при любых обстоятельствах.
— Привет, Кэти! Не расскажешь, что мы будем носить в следующем году? — спросил один из журналистов, но в его взгляде я прочла: «Можно подумать, ты это знаешь!»
— О, тебе повезло. — Я улыбнулась ему. — Кафтаны, кафтаны, и ничего другого.
Я не стала дожидаться, вызовет ли моя фраза бурную реакцию, и отошла в сторону. Мне больше нравилось общаться с теми, кто не пишет о моде, — честными циниками, чьи глаза всегда устремлены на пакеты с подарками и подносы с выпивкой. Даже несмотря на то, что один из них сказал о себе и своих коллегах: «Боже, Кэти! Мы выделяемся в этой толпе, как белые комки жира в черном пудинге».
