— Но он не может прислать по телеграфу людей нам на помощь, — с сомнением произнес Галлер, — а это необходимо. Трое вооруженных с ног до головы заговорщиков, две женщины, имеющие конечно по револьверу, и его преподобие пастор… я не могу один взять всех их за шиворот.
— Об этом не беспокойтесь. В крайнем случае нам окажут помощь крестьяне, верные княжескому дому; услышав о покушении, они вместе с нами бросятся на заговорщиков. Галлер, это будет великий момент! Мы открыли преступление! Мы спасем княжеский дом и заслужим благодарность всего государства!
— И, может быть, орденок или прибавку жалованья, — отозвался помощник, взглянувший на вопрос с практической точки зрения.
— Это само собой разумеется! Но вот и гостиница; я пойду писать телеграмму.
Удалившись в свою комнату, Зебальд быстро набросал: «Требуемое найдено. Все предположения подтвердились. Сегодня вечером назначена встреча. Прошу немедленных инструкций».
— Вот телеграмма, — сказал он, складывая бумагу и передавая ее своему помощнику. — Спешите, летите и ждите на станции ответа, а я пока буду здесь… наблюдать.
Повинуясь приказанию, Галлер бросился вниз по лестнице, с похвальным намерением «лететь», но из предосторожности замедлил шаги, проходя мимо комнаты фон Бэлова, который громко жаловался хозяину, что его сундук еще не пришел и он не может переодеться.
— Господи, помилуй! Он и в самом деле собирается наряжаться для покушения! — прошептал Галлер, украдкой творя крестное знамение. — Этого, я думаю, даже и в России не бывает! Правду говорит господин Зебальд: страшные вещи происходят в нашем несчастном отечестве!
* * *
Наступил вечер. На зеркальной поверхности озера легли первые голубоватые тени, между тем как на горах еще лежал золотистый свет заходящего солнца, в лучах которого ярко сверкали белые стены маленькой горной церкви. Вот раздался вечерний звон и понесся во все стороны, мягкий и торжественный, словно возвещая всюду лишь мир и благословение. К счастью жители Зеефельда не имели никакого представления о том, что происходило там, наверху, и о предстоявшем осквернении священного места. Вернувшись с работ и услышав вечерний колокол, они набожно прочли молитву и уселись за ужин. Дома у них было все необходимое под рукой, и до пастората и его окрестностей им не было никакого дела.
Зебальд снова находился на своем наблюдательном посту. Он страшно устал от беспрерывных наблюдений, но сознание своего долга и лежавшей на нем тяжелой ответственности заставило его превозмочь утомление. Галлер принес ответную телеграмму с энергичными указаниями. Гофмаршал очень серьезно отнесся к сообщенным сведениям и телеграфировал, что приедет немедленно сам для личного руководства всем делом; его приезда можно было ожидать с минуты на минуту. Обоим сыщикам было приказано ничего не предпринимать, не выпуская ни на минуту из вида «наблюдаемого предмета». Конечно вслед за его превосходительством должно было прибыть и подкрепление; хотя в депеше, составленной в крайне осторожных выражениях, об этом упомянуто не было, но это подразумевалось само собой.
