Ах, господа, как полезно помнить: старость ожидает и меня. Непреложное правило: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними[20]. Только и всего! Поставь себя на место старика, балансирующего на обледеневшей мостовой, беспомощно взмахивая руками, и поймешь, что это совсем не забавно: ощущение уязвимости, неустойчивости, страх падения, вывиха, перелома всегда сопровождает пожилых, особенно на российских дорогах и тротуарах; придет и твой черед выбирать: идти навстречу опасности или сидеть в четырех стенах, ожидая, когда изволят навестить родственники или соседи принесут батон хлеба да пакет кефира, о большем просить неловко.
Страх смерти связан, конечно, прежде всего с боязнью перехода, но какой охватывает ужас от сознания, что поздно, за краткостью оставшегося времени, менять биографию. Каждый обязан подвести итоги; западные психологи призывают «простить себя», но нашему менталитету более свойственно, «с отвращением читая жизнь свою», сначала покаяться, а потом уж смириться с собственной судьбой, спаянной с участью целого поколения. В мироустроении есть порядок и смысл, который приходится принять, даже не понимая; место в истории нам выбирать не дано: на чью-то жизнь пришлась война, кто-то тратил ее в лагерях, а нынешним выпало всего-навсего разделять постперестроечное всенародное уныние. Остается отвергнуть амбиции и согласиться с результатами собственных, пусть скромных, замыслов и трудов.
Социологический опрос в США показал: деньги не прибавляют счастья. А вот выйти из границ своего эгоизма, увидеть чужие бедствия и болезни – весьма полезно и перспективно; милосердие, оказывается, залог душевного здоровья и хорошего настроения: добрые люди депрессиями не страдают. Г.К. Честертон цитирует сказку о поэте, который, задумав самоубийство, отдал свои глаза – не пропадать же добру! – слепому, уши – глухому, ноги – хромому, и, оставшись с одной душой вдруг ощутил великую радость бытия.
Герцен заметил: «эгоизм самохранения страшно черствит старое сердце»; он относит эту характеристику к одной родственнице, которая отказывалась присутствовать на похоронах мужа, дочери, брата, берегла себя от печальных вестей и дожила до девятого десятка «в полном здоровье и с несокрушимым пищеварением», при этом в доме соблюдались посты, читались молитвы, соблюдались и прочие православные установления. Что ж, «каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал», – говорит апостол[21]; утверждение это касается, конечно, не только земной жизни, но и будущей.
