Но возникал лупоглазый со своими иноходцами, этот, — в жокейке дурацкой, в ботфортах, с хлыстиком, — и вот уж хотелось при новой встрече с Натальей Львовной сказать ей серьезно и вежливо: «Пожалуйста, только не зовите меня больше Павликом… Гораздо лучше по фамилии: Каплин».
И вспоминалось с чувством какого-то превосходства над нею, что познакомилась-то с ним ведь она сама: скучно стало ходить одной, подошла и заговорила о погоде, а ему было все равно.
В «Патологии бога» Павлик записал крупно: «Байрон был хром, Ярослав Мудрый был хром, Тамерлан — Железный Хромец и другие»… Впрочем, сколько ни напрягал памяти, никого больше припомнить не мог; но, непосредственно вслед за этим, занес в тетрадь поубористей: «Красоту мы замечаем только потому, что она очень редко попадается; красота — это простая случайность, как, например, сердолики здесь на пляже: если бы весь пляж состоял из одних только сердоликов, их никто не стал бы и собирать. Красота — временна и случайна, а то, что мы называем „безобразием“, — основа основ. Но ведь бог — основа основ?.. Значит, безобразие — одно из свойств божиих». Мысль эта показалась ему хоть и не ценной, — все-таки такою, над которой стоит когда-нибудь подумать, а с балкончика добирался сюда жужжащий голос Ивана:
— Земля тут, например… Ее если в поливном, конечно, месте взять в аренду, — ты не смотри, что все — камень, шалыган, — така ж родюча! — на ней все идет в лучшем виде, чего и на хорошей земле не дождешь…
— Да ты это к чему мне все торочишь? — отозвался, наконец, и Увар, — потому, должно быть, что стучать уж попусту надоело.
— А я к тому это, — несмело жужжал Иван, — что вот, сказать бы, жена — всегда бы я мог ее оправдать.
— Так ето я тебе што?.. Сват?
— Нет, я без шутков всяких…
— Я тебе сват?
— Не к тому я, шо ты сват, а только ты здесь — давний житель, а я внове здесь…
Помолчав, Иван добавил:
— Конечно, — невестов этих везде, как лободы собачей…
Когда, не усидев уж больше в комнате, потому что начинало вечереть, Павлик вышел опять под небо и солнце, до него долетел отрывочный разговор Ивана с Уваром, в который он не вслушался как следует, — только Увар будто бы сказал свирепо:
— Я тебе вот возьму, да старуху выпишу, женину тетю Аришу, — желаешь?.. Так она не особо старая — твоих лет… Только чтобы ты правильно женился уж, а то что же ей на проезд расход лишний?
А Иван на это будто бы ответил кротко:
— Что ж, — выпиши.
Откуда-то, — из лесу, должно быть, — налетело очень много лозиновок, и теперь они порхали везде, как зеленые листики, и кричали, а Максимка за ними бегал, раздувая пузырем розовую новую рубашку.
