— Не вижу поводов для паники, это не первый и не последний раз, когда я тебя мою. Чем особенным ты в состоянии меня удивить? И чего я еще не видел?
А… Э… У-у-у, так вот какой меня медперсонал обслуживал? Застрелиться и не жить! Какой кошмар! Ой, как стыдно! Мысли мелькали со скоростью света, но среди них не возникло ни одной, способной вернуть хоть капельку душевного равновесия. Не обращая внимания на мои душевные терзания, Властелин неторопливо и крайне осторожно смывал с изуродованной кожи остатки лекарства, в то время как я краснела и не знала, куда девать глаза от стыда. Завершив водные процедуры, он извлек меня из бадьи и перенес на стол, где за лечение взялся Цесариус. Настала возможность рассмотреть повреждения. Надо сказать, все оказалось не настолько страшно, как ожидалось. Синяки уже «цвели» желтым, ссадины и царапины подсохли и затянулись, опухоль и багровая краснота с рубцов спали, только раны от стрел казались еще воспаленными. Лекарь аккуратно наносил на поврежденные участки бесцветную жидкость с резким неприятным запахом, вызывающую жжение и зуд. Под конец процедуры мне уже было по барабану, в каком виде я валяюсь, лишь бы уняли мерзкие ощущения, сводящие с ума.
— Ой! Уть! Мм… — Больше всего на свете я желала поведать подробности генеалогического древа Цесариуса, доставлявшего «незабываемое удовольствие», и Кондрада, помогающего ворочать меня с живота на спину и обратно.
Извазюкав меня с ног до головы в сем дивном составе, старик накинул на меня простыню и, подпихнув под голову подушку, попросил:
— Дочка, потерпи немного. Рубцы следует размягчить, поэтому и жжется.
Как будто у меня есть выбор. Впрочем, после объяснения терпеть стало легче. Кто из восемнадцатилетних девчонок горит желанием остаться уродкой на всю жизнь, если есть альтернатива, пусть и связанная с неудобствами?
Властелин подтащил поближе стул и, усевшись на него верхом, осведомился:
— Илона, ты способна ответить на пару вопросов по поводу пребывания в Гайно?
Почему нет? Вдруг за разговорами время пройдет быстрее?
— Вполне. Что конкретно тебя интересует? И еще я питаю надежду на обмен информацией.
— Договорились, — согласился мужчина. И задал первый интересующий его вопрос: — Что ты помнишь из дороги?
Мне пришлось напрячь память:
— Немного. Всю дорогу меня поили чем-то наркотическим, я валялась в клетке на возу без сознания и полностью очнулась уже в подземелье. Я даже не чувствовала, как меня заковали. Самые четкие воспоминания — меня иногда поили и бинтовали. Смутно помню скрип колес и железные прутья над головой.
