Сагиб-Гирей кивнул головой.
— Слышал я, что Иван Шуйский отправлен во Владимир.
— Большие нестроения ныне на Руси: мой брат Иван враждует с Шуйскими, оттого и послал Ивана Васильевича во Владимир, а Андрея Михайловича Шуйского свёл с наместничества во Пскове. Уверяю тебя, пресветлый царь, поход твой будет успешным, многих людей пленишь и выведешь в Крым, вред большой русским понаделаешь, города возьмёшь и выпалишь, пушки отберёшь, великие богатства приобретёшь.
Сагиб внимательно слушал Семёна, глаза его жадно поблёскивали.
«Надо немедля идти в поход, не следует мне слушать тех, кто отговаривает меня от этого дела. К тому же всё готово, собрана огромная сила — вся орда, турецкого султана люди с пушками и пищалями, ногаи, кафинцы, астраханцы, азовцы, белгородцы Семёна Бельского. Все ждут моего приказа, а я слушаю московского доброхота Аппака да глупую девку Зухру».
— Будь по-твоему, Семён, через три дня вся орда выступит на Русь, и здесь останутся только малые да старые. А те люди, которые со мной не поспеют выйти, пусть догоняют меня в Климкилине городке, где я подожду всех отправившихся в поход на Русь. Но если случится неудача, я строго спрошу с тебя!
Семён низко склонился перед ханом.
Возвратившись в свой дворец, он тотчас же написал Жигимонту грамоту:
«Весною рано хан не мог идти на Москву, потому что захворал; когда же, выздоровевши, хотел выехать, пришли все князья и уланы и начали говорить, чтоб царь не ездил на Москву, потому что там собрано большое войско. Услыхавши это, я взял с собой троих вельмож, которые вашей милости служат, и просил царя, чтоб ехал на неприятеля вашей милости. Я, слуга вашей милости, призывая Бога на помощь, царя и войско взял на свою шею, не жалея горла своего, чтоб только оказать услугу вашей королевской милости. А перед выездом нашим приехали к нам послы от великого князя у московского, от братьев моих и митрополита и от всей Рады и листы присяжные привезли с немалыми подарками, прося нас, чтоб мы не поднимали царя на Москву, а князь великий и вся земля отдаются во всём в нашу волю и опеку, пока великий князь не придёт в совершенные лета. Но мы, помня слово своё, которое дали вашей милости, не вошли ни в какие сношения с великим князем московским».
Бельский позвал Матвея и велел ему немедленно отправить грамоту Жигимонту.
Через несколько дней орда выступила на Русь.
Когда до Ивана Бельского дошла весть о движении Сагиб-Гирея на Русь, он тотчас же отправил приказ путивльскому наместнику Фёдору Плещееву-Очину, чтоб тот без промедления выслал в Поле станицу. Станичник Гаврила Толмач ездил в Поле и сообщил, что наехал на сакмы
