За время пребывания в темнице на Белоозере Иван Фёдорович не имел возможности знать, как складывались отношения Русского государства с соседями, тем не менее ответил без промедления, уверенно:
— Великий князь Василий Иванович всегда стремился быть в докончанье со свеями и турками, а что касаемо татар казанских и крымских, то против них он постоянно держал полки наготове, воевод в походы посылал, То же было и при твоей матушке Елене Васильевне. Ныне же, когда властвовать стали Шуйские, воля отца твоего оказалась порушенной. Испугавшись угроз Сагиб-Гирея, они попустительствуют казанцам, позволяют им грабить русские земли вплоть до Мурома и Костромы. Ведомо мне: в угоду Сагиб-Гирею Шуйские честят крымских послов, а в это время сын Сагибов, царевич Имин, грабит каширские места.
Мальчик внимательно слушал боярина, его ответ был ему по душе.
Иван Васильевич Шуйский после оскорбления, нанесённого ему Иваном Кубенским, на несколько дней отстранился от государственных дел. Обида на неблагодарных бояр переполняла его, ему казалось, что юный великий князь не сможет обойтись без него, а потому рано или поздно его призовут во дворец с просьбой взять в свои руки управление государством. Не может же кто попало заменить его, Шуйского, возле государя.
Время, однако, шло, но никто не являлся звать его в великокняжеский дворец. Что бы это могло значить? Уж не обзавёлся ли государь иными советниками? Но кто тот наглец, что решился занять его место? Обуреваемый этими мыслями, боярин, смирив гордыню, решил сам наведаться в великокняжеский дворец. Он уже слышал, что Боярская дума приговорила освободить Ивана Бельского из заточения, но никак не предполагал, что так быстро увидит его в покоях государя.
Великий князь, казалось, был озадачен и смущён неожиданным появлением влиятельного вельможи. Бельскому же удалось сохранить величественный и достойный вид.
— Рад видеть тебя, Иван Васильевич, — приветствовал он Шуйского.
Тот пополовел от злости.
— Государь! По какому праву сей человек находится здесь, а не на Белоозере?
Пальцы мальчика, впившиеся в подлокотники кресла, побелели, глаза расширились, потемнели от гнева. Голос прозвучал по-детски звонко:
— Иван Фёдорович Бельский находится здесь по приговору Боярской думы, по пожеланию митрополита Иоасафа и по моему велению.
— Этот человек присутствует здесь против моей воли, а потому ноги моей не будет в великокняжеском дворце, пока он не уберётся отсюда. Не желаю быть в совете с боярами о государевых и земских делах!
