— А я-то им зачем? - изумилась баба.
— Чтоб за Тихона не вздумала взыскать, шум поднимать, как мне кажется, - хмурился он, чутко вслушиваясь в каждый звук наверху. - Спугнула ты их вчера. Ушли. Но далеко не удастся. Где-то поблизости прячутся. Выжидают. Сейчас главное - не упустить, не промедлить. Головорезы. Для таких ничего святого нет...
— И дымоход мне забили зачем-то, ироды, - поддакнула Дарья.
- Уходя, это утворили. Назло. В отместку за то, что в пургу согнала с чердака, не дала пережить, переждать ее. Ну да это - мелкое хулиганство. Конечно, на чердак к тебе они не вернутся. Таков их закон - тайга. Где засыпались, туда не соваться вновь. Суеверные...
- А в окно зачем глазели?
— Сголодались по бабе, - откровенно высказался участковый и добавил: - Средь них онанистов много. Тюрьма их, Дашка, физически рубит. Я не верю в исправление тех, кто родился с кривой душой иль загремел в тюрьму во второй раз. Это пропащая судьба и жизнь. С таких проку нет. Испорченное яблоко все равно сгниет.
— Значит, и я зря живу? - вздохнула Дарья.
— До сего времени беспутно жила. Сама знаешь. А дальше - от тебя зависит. У вас, баб, натура непредсказуемая. Умеете в грязь .упасть, но и подняться сможете. Было бы желание, - оглядел бабу участковый и только теперь заметил порядок в каморе. Ничего не сказал. Уйти заторопился. Искать беглецов. Предупредил Дашку: открывая двери, спрашивай, кто стучит.
Участковый вскоре исчез в пурге. А Дашка, одевшись теплее, пошла в барак Тестя. Решила все бугру рассказать.
Тот слушал молча, хмуро. На Дашку не смотрел. Курил. Что- то обдумывал. И бабе казалось, что он не слышит ее, заблудился в собственных мыслях. Она уже хотела уйти, как Василий сказал ей грубо:
— Кобенишься все! Зачем сразу не трехнула? Что о тебе подумают - беспокоило? Какая разница? Семнастка нарисовалась. Вякать надо, коль что приметила! А то растрепалась легавому! Нашла маму родную. Без него некому фраеров найти? Он нам все дело сговняет.
— Прости меня, Василий. Я ж ссыльная. Не знала, что могу завсегда к тебе прийти. Знать теперь буду. Но не кричи. Всю жизнь на меня кричали. Хоть ты остановись.
— Облажалась, да еще поучаешь? Мозги сушишь? - удивился Тесть.
— Я тебя сильным считала. А ты - как все. Мой отец говорил, что кричит только слабый. Голосом нехватку силы и ума перекрыть хочет. И в жизни убедилась, прав родитель, - вздохнула Дарья.
— Во, баба! По душе режет! Ну и хитра, подлюка! - рассмеялся бугор внезапно. И тут же, посерьезнев, спросил: - Лестничка теперь на месте стоит?
