Восьмой месяц
В ноябре мисс Пышка и мисс Спичка стали беглянками (если так можно назвать людей, которые с трудом передвигаются). Они скрывались от новой угрозы, нависшей над ними, словно хоботок муравьеда, — госпитализации. Подруг постоянно терзали страхи, поскольку в любой момент мог заявиться социальный работник и «постановить», что им нельзя жить без присмотра.
Изменения теперь проистекали достаточно быстро, и девушки полностью зависели друг от друга. Мисс Спичку приходилось кормить во сне, поскольку один запах еды вызывал у нее рвотные судороги. Теплый овощной суп, осторожно заливавшийся в рот среди ночи, снабжал ее организм питательными веществами и не давал умереть от истощения. Правда, мисс Спичка немедленно просыпалась, кашляла и отплевывалась, ее осоловелые глаза глядели на подругу с гневом и возмущением.
Вскоре мисс Спичке стало казаться, что все ее тело состоит из нескольких тысяч протеинов, витаминов и минералов, и она физически ощущала, как они блуждают по внутренним органам и как их число все больше и больше тает.
Днем мисс Спичка ходила в бакалейную лавку на углу. Пособия по безработице хронически не хватало на еду, поэтому подруги продали все, что имелось в доме, кроме кровати, подушек и посуды. И все равно приходилось всячески урезать рацион и питаться исключительно порошковым супом, картошкой, рисом и овсянкой. Прочие продукты съедались слишком быстро, а пользы от них не было никакой, тем более что таскать продукты приходилось таящей на глазах мисс Спичке.
25 числа мисс Спичка потеряла сознание в магазине и сломала два ребра, упав на руки бакалейщику, бросившемуся ее ловить. Несмотря на травму, она порывалась подняться на ноги, но снова лишилась чувств, и ее срочно отправили в больницу.
Несколько часов спустя соседи, не вынеся истошных воплей мисс Пышки, требующей еды, вызвали полицию. В итоге мисс Пышка очутилась в другой больнице.
И врачи, и младший персонал отнеслись к мисс Спичке с сочувствием:
— Не беспокойтесь, дорогая. Скоро будете как огурчик.
Или:
— Элеонора, вы совсем о себе не заботились.
Но минуло несколько дней, и она услышала — правда, краем уха — совсем другие речи:
— Прогрессирующая липодистрофия.
— Гипофизарная кахексия.
— Эта чертовка что-то принимает, внутривенный раствор проходит сквозь организм, не усваиваясь. Проверьте ее тумбочку.
С мисс Пышкой в больнице никто не пытался разговаривать, поскольку природу ее заболевания определили не как физиологическую, а как психическую. Впрочем, она все равно мало что понимала — уши у нее распухли и смахивали на небольшие пудинги. И, разумеется, она не могла слышать недоуменных докторов, обсуждающих ее диагноз и методы лечения:
