. Захват власти с неизбежностью порождает у многих выдвиженцев «
головокружение от успехов», как здесь не вспомнить известную сталинскую формулировку, что в свою очередь приводит к появлению опасной болезни, называемой в народе «куриной слепотой».
Россия, находящаяся ныне под пятой олигархического капитала и порождённой им власти, имеет все симптомы этого заболевания. Но вознесённая на «Олимп» капризами судьбы питерская команда не спешит признать поставленный им диагноз. Невыгодно, да и время ещё не пришло, потому как нет серьёзных гарантий сохранения нажитых «непосильным трудом» материальных и финансовых активов.
Пришло время всё называть своими именами. Хватит стыдливо отводить глаза и делать вид, что мы не понимаем происходящего с нами и со страной. Англо-саксонскую модель рынка нам навязали по требованию и в интересах глобальных монополий с активным участием специалистов из США. Мнение «широких» народных масс никто не спрашивал, не сочли нужным. Собственно, народ и не настаивал, он с поразительным легкомыслием поддался соблазну красиво пожить при капитализме. Что ещё ему, простодушному, очень понравилось — работать, в отличие от надоевших своей правильностью коммунистов, клятвенно обещали не заставлять.
В те годы больше всего меня поразила беззубость и полная профессиональная непригодность наших титулованных экономистов. Вся их учёность и профессорская многозначительность исчезли в один момент, словно ветром сдуло. Короли оказались не только голыми, но и готовыми в любое время щёлкнуть каблуками перед новой властью. Разговоры, никто, мол, не знал, что нужно делать в условиях переходного периода — пустое. Академик Л.И.Абалкин, обидевшись на руководство страны, ушёл в тень своего института и растворился в его кабинетах. В бытность мою сотрудником аппарата Государственной комиссии по экономической реформе при Совмине СССР я неоднократно имел возможность убедиться, что Леонид Иванович концептуально мыслил правильно и имел ясные представления, в каких организационных формах без «шоковой терапии» возможен переход к рыночным отношениям. Характером оказался слабоват — жёсткая борьба, а иначе не победить, не его стихия. Классический учёный, одним словом, душевный человек. Недавно он ушёл из жизни, светлая ему память.
Остальные маститые, как студенты первого курса на экзамене по экономике, растерялись, не зная, какому же богу молиться — Марксу, Кейнсу или Фридману. Такие, как С. Шаталин и А. Аганбегян, тонко почувствовали дуновение ветра и быстро сменили убеждения, став более фанатичными сторонниками неоклассической теории, чем её глашатаи на Западе. Метаморфозы, произошедшие с некоторыми людьми в 90-е годы, просто поразительны. Хорошо помню Абела Гезевича по Новосибирску, где жил в 70-е годы. Выступления молодого академика, директора Института экономики СОАН СССР, на учёбе партийно-хозяйственного актива в Доме политпросвещения обкома партии пользовались неизменным успехом. Его красноречивые доказательства преимуществ социалистического планового хозяйства всегда были убедительны, а имеющиеся недостатки, как правило, порождённые головотяпством хозяйственников, в его изложении оказывались легко устранимыми под мудрым руководством партийных органов. Капиталистический способ производства подвергался испепеляющей критике, и слушателям, загипнотизированным железной логикой оратора, не оставалось ничего, как только соглашаться с неизбежной скорой гибелью эксплуататорского строя.
