— Это что же такое? — сказал он, — за мои хлопоты да я же голодный хожу?
— Семен Иваныч, да ведь вас звали!
— Все натрескались, а мне куска хлеба нету?
— Да, батюшка! благодетель наш!.. — начала было со слезами Авдотья Карповна, но благодетель вторично хлопнул дверью и вторично исчез.
Через пять минут в беседке опять новая происходила сцена:
Семен Иваныч по-прежнему лежал лицом к забору. За его спиной вся семья Претерпеевых суетилась около стола, таская тарелки, миски с разными кушаньями и проч. Когда все было готово, Авдотья Карповна сказала:
— Семен Иваныч, подано-с! кушайте, отец наш, а то щи простынут.
Семен Иваныч нехотя повернул к публике голову.
— Это что же такое? — угрюмо и как бы не понимая, в чем дело, проговорил он.
— Обедать-с…
— Это в шестом часу-то?
— Да что ж делать, когда вы не изволили кушать?
— Да какой же черт обедает ночью? Люди от вечерен пришли и чаю напились, а у нас обед?
— Семен Иваныч!
— Тьфу!
Благодетель быстро повернулся опять к стене и замолк.
Долго семья Авдотьи Карповны и сама она ждала какогонибудь слова от него. Семен Иваныч молчал и, казалось, заснул.
Тогда решено было перенести кушанья назад, в комнату, так как, стоя на открытом воздухе, они могут быть растасканы птицами или съедены собаками. Едва только это было исполнено, как Семен Иваныч снова появился в кухне.
— Где тут, — грустно и кротко, точно агнец, сказал он кухарке, — где тут у вас корки собакам валяются?
— Господи помилуй! Семен Иваныч! батюшка! Что это!
Корки! Как можно!
— И корки-то мне нету?..
— Господи!
Семен Иваныч ушел, не дождавшись объяснения. Через минуту он стоял у низенького забора и разговаривал с соседом-сапожником.
— А? — говорил он. — До чего я дожил! Корки не дают хлеба! а?
— Цс-с-с! Боже мой!
— А? За мою хлеб-соль да я же не имею пропитания? Это что же будет?
— Семен Иваныч, отец наш! — рыдала из окна Авдотья Карповна. — Что ты, господь с тобой!
— А? — продолжал Семен Иваныч, обращаясь к сапожнику. — Вот как, друг! Поишь, кормишь, а заместо того с голоду околевай!., а? Верно, только у бога правду-то найдешь!..
— Это точно! только у одного бога!..
— Д-да! Но авось и добрые люди не оставят… Дай хоть ты мне корочку какую… Чай, собакам тоже кидаешь? так мне этакую… Собачью!
— Зачем же-с! мы, Семен Иваныч, с удовольствием.
— Нет, собачью!..
— Что вы! Да мы сколько угодно!
— Нет, дай собачью!..
Только ночью, когда лица всей семьи распухли от слез, Семен Иваныч решился войти в свою комнату; в глухую полночь, когда все заснули, он сам отправился в кухню, вытащил из печи горшок со щами и с жадностью пожирал их среди глубокой тьмы и безмолвия.
