— Сейчас! — сказал он и, порывшись на дне своей сокровищницы, вытащил пару игрушечных солнцезащитных очков. — Надень! — Очки были пластмассовые и по меньшей мере на два размера меньше моего лица, но Ксавьер вручил их мне с такой важностью, что я не смогла отказаться. Я кое-как нацепила очки на нос. Дужки не доставали мне до ушей и втыкались в виски, держась на голове, как маска, но все равно это был королевский подарок.
— Спасибо, Ксави.
— Роуз? — очень серьезно спросил он. — Где ты была?
Я покачала головой.
— Это трудно объяснить. Мне пришлось немного поспать, но теперь я проснулась.
— Давай, ты будешь жить со мной? — спросил Ксавьер. — Можешь спать в моей комнате сколько хочешь!
Я улыбнулась.
— У меня есть своя комната.
— Но если ты будешь спать у меня, я всегда смогу тебя разбудить, и ты больше не будешь спать так долго и никогда не пропустишь мой день рождения!
— Прости, что я пропустила твой день рождения, — сказала я. — Я больше никогда не буду так долго спать.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Ксавьер забрал у меня с коленей игрушки и аккуратно уложил их обратно. Потом его маленькая ручонка обвилась вокруг меня, и он уткнулся носом мне в плечо.
— Никогда больше не спи, Роуз. Оставайся со мной навсегда-навсегда!
— Конечно, — пообещала я, вдыхая сладкий запах его гладкой детской щеки. — Навсегда-навсегда.
Я тогда сама была ребенком и не понимала, как страшно обманываю его. Теперь, проспав шестьдесят два года, я тосковала по каждому пропущенному дню рождения Ксавьера.
Еще в больнице я набрала его имя в поисковике, на тот случай, если он каким-то чудом еще был жив. Я не знала, что буду делать, если это окажется так. Постучусь в дверь и скажу: «Привет, помнишь меня? Я была твоей девушкой шестьдесят два года тому назад?» Я не удивилась, не найдя имени Ксавьера в последних списках населения. Будь Ксавьер жив, он бы давным-давно вывел меня из стазиса. Я не стала искать дальше, мне не хотелось знать, как он умер. Подробности смерти родителей я тоже не хотела знать. Наверное, они погибли в те Темные времена, о которых мне пока ничего неизвестно. Пока я не знала, как они умерли, они оставались для меня живыми — пусть только в моем сознании, неважно.
Я приступила к новому портрету, когда раздался стук в дверь. Я вздрогнула. Патти просунула голову в студию.
— Я же сказала, что мы ужинаем в семь, Роуз. — Она выразительно посмотрела на часы, висевшие над аквариумом с рыбками. Странно, что я до сих пор не обратила на них внимания.
