— Начинай!.. Готово!..
— Погоди! Ивана Абрамыча нету!
— Эко диво какое! Эй, становись в ранжир!..
— Постойте, братцы! — проговорил Салищев. — Надо Иван Абрамыча подождать.
— Коего чорта?
— Стой! Пойдем. Иван, поди, угощай!
— Ну вас к богу!
— Дубина!
— А Галкин здесь? — еще раз спросил Салищев.
— Давно, всё тебя поджидали… Галкин давно. Вся его команда тоже тут… Ты ему, Костя, скулу-то разожги.
— Как бы он нам не разжег! — начиная робеть, проговорил Салищев…
— Аво-сь! У нас в строю такие кутейники-дергачи, парочка припасена, ах! заводские…
— Ну, не очень-то! Это дело, брат, в руках божиих.
— Само собой… Все же ты его "тилисни" в полном смысле.
— Не загадывай! Сделай милость, не загадывай! — судорожно скорчивая лицо, говорил Салищев. — Ты меня этими загадками совсем обессилишь. Сказано, как бог!.. Да опять, коли Иван Абрамыч подойдет, а то так и пальцем не шевельну.
Зайкин разъяснил мне, что Салищев всякий раз чего-то робел и страшился перед битвой, несмотря на то, что всегда мог рассчитывать на победу.
Видимо, расстроенные нервы его, в ожидании роковой минуты боя, пришли в сильное напряжение; он перестал улыбаться, замолк, присел у кабацкого забора и, упорно вдумываясь во что-то, грыз ногти. Глаза его тревожно бегали из стороны в сторону и горели.
В ожидании Ивана Абрамовича, без которого, по уверению всех, дело никак сладиться не могло, мы с Зайкиным принуждены были довольствоваться сценами, происходившими в кабаке. Внимание наше обратила группа каких-то окровавленных людей, пьяных и еле вращающих языками. Все они столпились около какого-то господина в люстриновом пиджаке с засаленными бортами и лацканами, с опьяневшей сорокалетней физиономией, кричали и чего-то требовали. Господин в пиджаке оказался стариком-учителем, считавшимся за человека необыкновенно умного и достойного всяческого уважения. Страсть к водке столкнула его с компаниею таких же недужных из простонародья и сделала их оракулом.
— Нет, ты разбери! — кричало несколько голосов.
— Капитон Петрович! он меня!.. Капитон Петрович, он меня занапрасно…
— Нет, врешь! Я говорю: кто первый?
— Стойте! стойте! — подымая руку кверху и возвышая голос до елико возможной степени, произнес господин в пиджаке, и шум понемногу затих… — Рассказывай ты!
— Капитон Петрович…
— Рассказывай т-ты! Дайте ему рассказать!..
— Изволишь видеть: сидим мы с портным вот здесь, вот… Портной-то из Орла, орловский… Только сидим мы, вдруг дверь отворяется и входит вот этот фитьфебель с собачкой… Вот он!
