Непознанная Россия | страница 32

Вот что он поет:

Уродилась я, девица, красива,

Красива, да бедна, плохо я одета, —

Никто замуж не берет

Девицу за это.

Пойду с горя в монастырь,

Богу помолюся,

Пред иконою святой

Слезою зальюся.

Не пошлет ли мне Господь

Той доли счастливой?

Не полюбит ли меня

Молодец красивый?

И какой же похоронной тоской веет от мелодии, выпеваемой, вернее, выкрикиваемой хриплым голосом. Но Калмык вполне счастлив, ему не препятствует быть счастливым даже этот сырой день. В его залитых водкой глазах округа расцвечена яркими красками. Сомнительное счастье.

Вчера у Калмыка приключилась большая драка. Вот как все произошло. С "неправедной" стороны реки, из Кехты, прибыл человек, подговоренный полицией затеять ссору с крестьянами. Поначалу он напал на реке на пожилого лодочника и чуть не до смерти избил его сосновой дубиной. Полиция давно имела на старика зуб, он как-то помешал им получить взятку. Семидесятилетний седой бородач и двадцатипятилетний головорез дрались, как дикие звери, но все-таки старость не выстояла против молодости. Полиция отволокла рухнувшего на землю старика в тюрьму — местный "клоповник", как называют ее революционеры. Хулиган же пошел дальше, ища, с кем бы еще подраться. Тут ему на пути попался Калмык, распевающий во всю глотку:

Лет двенадцати я

По людям ходила,

Где качала я детей,

Там коров доила.

Kameek, the hero of the fight

A peasen woman crossing herself before a wall ikon (Rostoff the Great)

"Ты что эдакое поешь?" — спросил деревенский провокатор.

Ответом ему послужило молчание.

"Ты чего орешь? Какая муха тебя укусила?"

Снова молчание, и тогда грубиян окончательно взбеленился: "Проклятый кацап!"

Непереводимое слово "кацап" ничего не значит для англичанина, но это самое плохое, что можно сказать русскому человеку. В Малороссии "catsap" служит оскорбительным прозвищем для великоросса, северянина, а на Севере, напротив, то ругательное прозвание южанина.

Грубиян исхитрился ткнуть Калмыка в живот, тот, перестав петь, глядел на приставалу со смешанным выражением сожаления и гнева. Внезапно он резко нагнулся, схватил валявшийся у ног обрубок березового бревна и бросился на противника с явным намерением его убить. Тот увернулся, удар пришелся по плечу. Вспыхнула драка, грубиян пустил в ход свою короткую дубинку, Калмык — свою. Собравшиеся вокруг крестьяне смеялись и подбадривали противников, полиция наблюдала за происшествием, заняв, казалось, выжидательную позицию. Только женщины понукали своих мужей вмешаться и прекратить драку.