— Все они враждебно настроены? — спросил Уорвик.
Джоб заколебался. Это была тема, которой ему не хотелось бы касаться. Ребят из правительства всегда волнует, враждебны туземцы или нет. Даже не разрешают брать с собой ружье. Только дурак отправится без ружья в джунгли, но оно может испугать бедненьких паршивых туземцев.
— Немного нервничали поначалу, — уклончиво ответил он. — Это в порядке вещей. Не привыкли к белым людям. Но все же скоро освоились со мной. Можно сказать, я им даже понравился.
— А золото? — поинтересовался Найал.
— В деревне его куча, — сказал Джоб, понизив голос до шепота. — Кое-кто из стариков носит эти вещицы на шее, как перламутровые раковины. По-моему, это расплющенные самородки. И у них припрятано еще много самородков, а один кусок, который они особо оберегают, потянет на несколько тысяч. А в округе, наверное, и еще есть.
— Вы осмотрели место, когда были там? — спросил Уорвик.
Джоб покачал головой. На это он не решился.
— Почему они дорожат им? — проговорил Найал, повернувшись к антропологу. — Оно не может иметь для них никакой практической ценности, а эти вещицы такой грубой работы, что и взглянуть не на что. Перламутровая раковина и то красивее.
Уорвик пожал плечами.
— Можно найти сотню причин, трудно сказать, как все это начинается. Взять, например, те две скалы посреди бухты. Они тоже считаются священными, или считались раньше. О них есть целая легенда. Где-то там кроется что-то волшебное. Где они хранят золото?
— В длинном доме или как его там. Большая хижина посреди деревни, где собираются все мужчины, пляшут, едят, завывают и вытворяют бог знает что.
— В длинном доме! — воскликнул Уорвик. — Господи, но как вы-то туда попали? Мне пришлось прожить в деревне три месяца, прежде чем мне дали хотя бы посмотреть на него.
Джоб беспокойно засопел. Он не был готов к таким вопросам. Ему очень хорошо было известно о табу, наложенном на длинные дома, и как раз там-то и начались все неприятности.
— Ну, когда я в первый раз попал туда, — сказал он, — я увидел у нескольких стариков на шее похожие украшения и спросил, есть ли у них еще. Был там один старый перец, который бывал в Каирипи и говорил немного на полицейском жаргоне, так что мы более-менее поняли друг друга. Сначала они все увиливали и ничего не говорили, но я их уломал. У меня с собой было кое-что на продажу, и я им роздал, чтобы умаслить. Потом однажды он привел меня в длинный дом и показал мне, что они там прячут. В большой тайне. Было очень опасно. Этот большой самородок — кажется, очень лакомый кусочек — был спрятан под листьями и перьями.
