— А за какую из богинь ты меня принимаешь?
Заданный в шутку, ее вопрос был не менее коварен, чем тот, что был поставлен Парису тремя богинями. Предпочтя Афродиту и дав ей золотое яблоко, он довольно сильно осложнил ход развития европейской цивилизации.
— Может быть… А… А… Афина… — пролепетал Пракситель. Мудрая девственница была все же более могущественной богиней.
Циана выпрямилась, суровая, как Афина Паллада:
— Ну-ка посмотри хорошенько! Считаешь ли ты, что сестра моя так хороша! — И театральным жестом она сбросила с себя хитон.
Пракситель рухнул на колени перед подиумом. Вероятно, он никогда в жизни не видел воочию столь красивого женского тела. Ведь он черпал идеи из царства Платона!
— Бо… богиня… — простер он к ней руки, — на погибель мою ты явилась?
Известно, что Афродита погубила не меньше людей, чем ее воинственная сестра.
— Ладно, ваятель, бери в руки молоток и долото! — смилостивилась Циана.
— Но… в таком виде? — ужаснулся он еще больше.
— Сколько тебе говорить, что я никакая тебе не богиня! Давай, берись за дело!
Он поднял с земли глиняную плитку, принес откуда-то деревянную шкатулку с черными и красными чернилами, оглядел кончик тростниковой кисточки. Циана с любопытством следила за ним, потому что в ее веке почти не знали, как и чем рисовали эллины.
— Тогда… тогда мне нужен какой-нибудь мотив, иначе… Позволь мне, — Пракситель подбежал к вазам, схватил первую попавшуюся и поставил ее на подиум рядом с левой ногой обнаженной Цианы. Он поднял ее хитон с таким благоговением, будто касался самой богини, но не упустил тайком пощупать его материю. Откуда взяться такому хитону у простой смертной, если он явно ткался в мастерских Олимпа? Скульптор разостлал его над вазой, умело расправил ниспадающие складки. Вот так, богиня! Все равно, что ты входишь в море купаться. Потому что иначе… Ты ведь знаешь, людей…
Потом он, пятясь, отступил на несколько шагов и прищурил перепуганные и в то же время очарованные глаза.
— Сделай шаг вперед, богиня, так, спусти одну ногу с подиума, как ступаешь вниз с берега в море, понимаешь?
Циана пошатнулась.
— Но если ты думаешь, что я долго так выдержу…
— Я сейчас, минуточку!
Рука его задвигалась над плиткой. Время от времени он быстро окунал кисточку в густые красные чернила. По вискам его стекали струйки пота. С профессиональной жадностью глаза его поглощали дивные изгибы и округлости ее тела. Слегка отодвинув плитку от себя, он оглядел набросок, потом обернул плитку и тут же принялся за второй эскиз.
