— Сколько много куросов и кор! — остановилась она перед первым навесом, все пространство под которым было забито голыми аполлонами и задрапированными персефонами. Но тут же прикусила язык. Так окрестили эти статуи искусствоведы двадцать веков спустя. Однако большой ошибки она не совершила, потому что и в самом деле это были названия обыкновенных юношей и девушек. Сколько много их здесь, а сколь мало красоты уцелеет в веках! Непонятно почему, Пракситель начал оправдываться:
— Ремесленничество! Это дает кое-какой доход, но сама видишь: мои милые соотечественники горазды заказывать, а как подойдет время платить… Столько мрамора испортил! В довершение всего сейчас входит в моду Гермафродит, каждый хочет иметь в доме Гермафродита. И что только в нем находят? Ты понимаешь этот новый культ сына Афродиты? Теперь я попытаюсь переделать вот этих в гермафродитов, но…
— Пракси… — прервала его жалобы Циана, — а почему аполлончики голые, а персефоны так задрапированы, что…
От прогулки по двору с коринфским вином в желудке под эллинским солнцем все в голове Цианы окончательно перепуталось.
— Запрещено изображать богинь обнаженными.
— Наверное, поэтому пошла мода на гермафродитов. Твои сладострастные сограждане хотят видеть сразу все — так дешевле.
Пракситель боязливо засмеялся.
— Нет, такой женщины я не встречал никогда в жизни! И остроумная вдобавок…
— Пракси, а скажи-ка, у тебя была такая статуя, такая… знаешь… сатир, наливающий вино? И еще Артемида, которая…
Нет, не это произведение было спорным, не о нем следовало спросить! Вино погрузило ее память в трепещущее на солнце марево.
— Артемид у меня много, а вот такого сатира… я собирался к нему приступить на днях. Впрочем, а ты откуда знаешь, что я хочу сделать именно такого? — изумился Пракситель.
— А тот, что облокотился на дерево? — быстро спросила Циана, избегая ответа.
— Я продал его, но ты…
— Ты великий скульптор, Пракси, — сказала она, величественно переходя к другому навесу. — Хоть и не совсем в моем вкусе.
Великий ваятель забеспокоился:
— Почему это?
— Слишком слащав ты, а мне больше нравятся реалисты…
— Кто-кто?
«Ну и влипла же, теперь придется объяснять, что такое реализм!» — ругнула себя Циана.
— Понимаешь, у тебя все слишком красивое, а в жизни не так. Ты даже сатиров делаешь красавцами. А что такое сатир, если судить по легенде? Козел! Похотливый козел! В лучшем случае он похож на того писателишку, а ты и его готов изобразить красавцем! — не удержалась Циана, чтобы не высказать свою неприязнь к автору трагедий.
