— Их мать, Джулия, родилась в Южной Америке?
— Нет. Она родилась в Англии. Ее отец был из Бразилии, а мать — англичанка. Ангус тоже был англичанином.
— Но почему же Катрин сказала, что ты и она… вместе?
Мэтью вздохнул.
— Я не знаю. Мы виделись раза два, но это было задолго до трагедии, и между нами не было ничего серьезного. По крайней мере с моей стороны. Единственное почему я согласился, чтобы Катрин жила с нами, было благополучие детей. Она не слишком много могла для них сделать, но она была… и есть, — поправился он, — их тетка. Я подумал, что Джулии хотелось бы, чтобы ее сестра была рядом с ее детьми.
— А почему тогда родители не сделали опекуном ее?
— Не знаю. Или думал, что не знаю. Но за то время, что мы провели вместе… Мне все стало намного понятнее. Возможно, потому, что она такая, какая есть: легкомысленная, эгоистичная…
Голос Мэтью был ровен и лишен эмоций.
— Но иногда с ней тоже бывало весело. Она может быть доброй и заботливой, когда хочет. Трагедия очень глубоко ее задела.
— Так, значит, весь последний год ты пытался справиться со всем этим. — Джози взглянула на красивое лицо Мэтью и мягко проговорила: — Когда мы встретились в первый раз, я подумала, что тебя что-то гложет.
— Гложет? — Его рот скривился — полуулыбка-полугримаса. — Я сам себе казался старой развалиной! И все еще кажусь. Но когда я увидел тебя… Прекрасное юное существо, у которого самые синие глаза на свете…
— Мне бы хотелось, чтобы та наша встреча прошла лучше, — прошептала Джози.
— Ты не могла ничего сделать. Никто не смог бы. Единственное, что ты сейчас можешь, — это перестать винить себя и сожалеть о том, как сложились наши отношения.
— Наши отношения? — Джози смотрела прямо в его прекрасные темные глаза, зная, что эти отношения могут стать гораздо более близкими.
Мэтью притянул девушку к себе. Он целовал ее медленно, со все возрастающей чувственностью, сильные руки касались пылающего тела Джози.
Она растворялась в нем, сливалась с ним. Именно этого момента Джози ждала. Ждала всю жизнь. Сейчас она была свободна и могла любить его, желать его и падать, падать…
Сухой треск телефонного звонка разорвал очарование момента. Она попыталась не замечать его — они оба попытались, — но, наконец, Мэтью оторвался от ее губ.
— Надо ответить.
— Автоответчик включится после десятого звонка.
— Даже если так… — Мэтью взглянул на часы и подавил глубокий вздох. — Сейчас гораздо позднее, чем я думал.
— Дети… ты должен вернуться. — Джози протянула руку и подняла трубку. Она не могла чувствовать ни ревность, ни раздражение. — Алло?
