— Но… Крейг! — Джози, негодуя, смотрела, как он удаляется, пробираясь через толпу. Что это с ним вдруг случилось?
Она не знала, что делать. Хотела обернуться, но не могла сдвинуться с места. Так и стояла, зажав в руке бокал, вся напряженная, как натянутая струна. Струна, готовая порваться от звука его голоса, от непереносимо сладостного ощущения присутствия Мэтью.
— Здравствуй, Джози.
Она медленно повернулась, надеясь, что Мэтью не поймет по ее глазам, что она чувствует.
— Здравствуй.
Он смотрел на нее, ничуть не смущаясь. Темные глаза, казалось, ловили все оттенки ее чувств и мыслей.
— Ты сегодня какая-то другая.
— Правда? — Ее голос прозвучал беспомощно и хрипловато. Джози стояла перед ним словно смущенная неуклюжая школьница, точно так же, как десять лет назад.
— У тебя красивое платье. — Мэтью отметил дорогую материю и элегантность кроя. — Ты выглядишь потрясающе, — добавил он мягко.
Джози показалось, что в комнате только они с Мэтью. Вдвоем. Его взгляд гипнотизировал ее. Ей хотелось прижаться к его сильному телу, коснуться рукой его лица. Он смотрел на нее… О Боже! Зачем он так на нее смотрит!..
Она должна… она просто обязана быть сильной.
— Удивительно, что могут сотворить с женщиной красивая одежда и косметика, — отозвалась она веселым голосом, зная, что ее тон вряд ли может обмануть Мэтью.
— Действительно… — Глаза Мэтью еще раз скользнули по ее наряду, оценивая чистоту линий и красоту ткани. — Хотел бы я, чтобы ты надела это платье ради меня. — Он улыбнулся, но в глубине его глаз застыло сожаление. — Но ты здесь не одна.
Да. Конечно. Почему его удивляет, что она пришла на вечер с мужчиной? Мэтью заметил ее сразу. Ему показалось, что девушку окружает сияние и отблеск этого света падает на всех, кто находится с ней рядом. Мэтью с трудом удавалось сохранять спокойствие. Проходя по комнате, автоматически вежливо здороваясь со знакомыми, он боролся с желанием броситься к Джози и обнять ее.
Она ранила его гордость. Впрочем, это было нечто большее, чем раненая гордость. Его опустошало сознание, что Джози, возможно, не захочет больше видеть его. Но самым болезненным воспоминанием было выражение муки на ее лице. И это виноват он, Мэтью. Он впутал ее в неразбериху собственной жизни. Больше всего на свете ему хотелось все объяснить ей.
Он вообразил… Возможно, он вообразил то, что хотел. Но желать чего-то, даже очень сильно, вовсе не значит получить желаемое.
— Он счастливчик.
— Кто?
