Всё семейство какое-то время молчало, потом все одновременно разразились ругательствами. Его, этого паренька, в это время еще не было дома. Когда он появился, то на вопрос, зачем он сломал нож, Григорьев внятного ответа так и не получил. Что-то такое прозвучало, что он-де хотел испытать прочность знаменитого металла на базальтовом камне и вроде бы тот выдержал, а потом будто бы просто открывал им бутылку пива, и от этого якобы и сломалось лезвие. Так же не было получено внятного ответа и на вопрос: зачем раздолбан стол (там имелась здоровенная зарубка) и разрезан новый диван (из пореза тошнотворно выпирал поролон).
Только потому, что это был родственник жены Григорьева, та еще не слишком шумела, только Машка потом долго разорялась, находя постоянно следы разрушителя в самых неожиданных местах: грязные окаменевшие носки у себя под кроватью, пепел и окурки в цветочном горшке (цветы странным образом выжили, хотя и сильно привяли из-за недостаточного полива), какие-то шарики в аквариуме и очередную липкую ложку где-нибудь под ванной. Позже при смене перегоревшей лампочки Григорьев наткнулся в плафоне люстры на засохший скукоженный презерватив, зачем-то туда закинутый и напоминавший высохшую картофельную кожуру. Позже оказалось, что этот разрушительный тип еще и паспорт свой потерял. Воистину его стоило выслать в Америку, и тогда Америка была бы разрушена безо всякой войны и кризиса.
Смех смехом, но подобные раззявы могут быть причиной серьезных происшествий. Один подобный тип — помощник капитана «Титаника» по имени Дэвид Блейр — забыл ключ от ящика, в котором лежали корабельные бинокли, в связи с чем вахтенные матросы вовремя не увидели айсберг. Это привело к ужасной трагедии. Однако если задуматься, то в таких случаях имеется всегда и некая глубокая закономерность, и вовсе не исключено, что этот самый Блейр явился только инструментом судьбы, поскольку с гибелью «Титаника» закончилась целая историческая эпоха.
Итак, теперь надо было осмотреться, что где тут есть. Григорьев, попадая в новое место, всегда поначалу наблюдал, что делают другие туристы и местные жители, поскольку, не зная тутошних обычаев, можно запросто попасть впросак. Однажды, будучи в Париже, коллега Григорьева по работе Витя Хабалин заказал в кафе пива. Ему принесли бокал и еще, как там принято, чашечку для чаевых, куда Хабалин по незнанию, будучи уверен, что это пепельница, настряхивал пепла, насовал хабариков и скорлупы от арахисовых орехов к большому неудовольствию гарсона. Там же в Париже в каком-то индонезийском ресторане им с подругой принесли некие семена, которые, как оказалось, нужно было обязательно после еды жевать — то ли для освежения полости рта, то ли для улучшения пищеварения, и еще свернутый табачный листок — микросигаретку, которую непременно нужно было тут же выкурить с той же самой целью. Такой обычай.
