— И в самом деле, какой-то нетипичный… цилиндрический, я бы сказал. Высокий, в средней части утолщенный, кверху суживающийся, малость на кувшин смахивает, или нет, в чем молоко…
— Ты прав, на крынку похоже, судя по рисунку…
— И кажется, был с землей, в которой что-то росло, потому эксперты и называют непонятное орудие убийства горшком.
Сотрудник пожал плечами:
— Не понимаю, как в сосуде такой формы можно выращивать растение. Как его пересаживать? Попробуй вынуть цветочек из такого сосуда, горшок обязательно должен кверху расширяться.
— А ты откуда знаешь? Какой грамотный…
— Так ведь мать надо мной годами измывается. Она держит дома цветы — на балконе, а я обязан помогать их пересаживать. По ее словам, у меня талант и хорошие руки для этого дела. Так что о горшках я тебе точно говорю, перевидал их на своем веку.
— Да они приблизительно так и написали. Судя по следу от удара, его огрели этой штукой, как они пишут, вверх ногами. То есть убийца держал в руках растение и, размахнувшись, врезал нашему казанове по башке горшком. Нормальная баба держала бы в руках горшок и им же врезала несчастному, потому как цветочка бабе жалко. А тут наоборот…
— А что за цветочек?
— Холера его знает. Патолог не написал, других экспертиз я еще не получил.
— Судя по снимку, изрядно завядший. Может, потому бабе и не было его жалко.
Оба какое-то время внимательно всматривались в изображение орудия преступления и фотографию жалких остатков цветочка. Первым заговорил Вольницкий:
— Вот тебе фамилии, телефоны, немного адресов, к сожалению, не все.
— Сотовые! — скривился помощник следователя.
— Найдутся их владельцы. Развороши эту дамскую компанию, можно еще получить и служебные контакты, от них тоже польза немалая. Знаешь, эта растительная фирма очень нехорошо пахнет, слишком много людей крутится вокруг нее.
Помощник следователя доложил, что ему за это время удалось сделать:
— Я осмотрел эту Пахоцкую улицу, порасспрашивал ее жителей. Не так уж их там и много. Улочка не для проезда, скорее для пеших, хотя проехать с трудом можно, и заканчивается тупиком. Из чужих больше всего людей бывает у стоматолога, портнихи — мелкие работы, приходят почти одни бабы. Вот тебе список постоянных жителей. К сожалению, среди них нет ни паралитика в инвалидной коляске, ни любопытной старушки, сидящей у окна, у четверых есть собаки, у одной одинокой матери — сын-двоечник. Вот и весь улов.
Вольницкий внимательно слушал. В заключение приятель и помощник выдал кое-что интересное:
