Парень мне не ответил; он просто отвел трубку от уха и выкрикнул:
— Пит… Пит Хендриксон! Есть тут кто-нибудь по имени Хендриксон?
В ответ ему что-то крикнули, а кто-то засмеялся. Парень на том конце провода сказал в трубку:
— Нет его здесь, мистер. И в оранжерее его тоже нет.
— Черт, — воскликнул я, — мне так нужно с ним поговорить! Может, кто-нибудь там знает, куда он…
— Обождите, — бросил он коротко, словно я утомил его расспросами. — Кто-нибудь из вас знает, где…
Они не знали. А если и знали, то не говорили.
— Извините, мистер, — сказал мне парень. — Что-нибудь еще?
Я ответил «да» и прибавил:
— Сто чертей тебе в глотку, наглый ублюдок.
Потом бросил трубку, не дожидаясь ответной ругани.
Что ж, на пивную я возлагал главные надежды, но оставались и другие зацепки. Персонажей вроде Пита Хендриксона я знал как облупленных. Мне было точно известно, что они сделают и куда пойдут. Правда, прежде мне потребовалось несколько недель, чтобы его найти; причем тогда я работал в открытую — не то что теперь, когда приходилось все делать втихаря. Но ситуация изменилась. Тогда я не был кровно заинтересован в том, чтобы его найти. Теперь же я искал его ради себя — ради себя, и ради Моны, и ради сотни тысяч долларов, — и, ей-богу, я должен был его найти.
Я въехал в город и припарковался вблизи трущоб. Потом вылез из машины и отправился стаптывать ноги.
Должно быть, в тот день я прошагал миль пятнадцать. Мимо бюро по трудоустройству, возле которых ошивались бродяги. Мимо ночлежек с вонючими прихожими и окнами, засиженными мухами. Мимо убогих забегаловок. Мимо бильярдных, дешевых баров и пивных.
Черт подери, ведь была середина субботы, верно? Даже если бы у такого парня, как Пит Хендриксон, был дом, он бы ни за что не сидел дома в субботу днем. Он бы непременно явился сюда, где мог бы потратить пару центов на кабаки. Здесь бы он налопался и напился, а на оставшиеся гроши устроился бы на ночлег.
И вот я шел и шел, переходя от одного места к другому, блуждая и блуждая по округе. Субботний день закончился, и ему на смену пришел субботний вечер.
Я был слишком взбудоражен, чтобы есть, да и едва ли мог раздобыть здесь нормальную еду. Я отыскал бар, с виду менее отвратный, чем остальные, и выпил пару двойных порций. Потом пошел дальше.
Пит должен быть где-то здесь. Сукин сын, он должен быть здесь! Если здесь его нет, значит, он вообще уехал из города и… я стиснул зубы. Нет! Нет! Он не мог со мной так поступить. Не могли они со мной так поступить.
