местного сеньора, графа де ляфер, которому по приказу прежнего
короля подчинялись все южные провинции государства, в том числе
Гасконь и Прованс. Сам он, как и ее отец, базировался в Гаскони и, более того, их поместья граничили друг с другом. Но и он не смог ничем
помочь своему преданному вассалу в свалившемся на него горе. Ведь
в те времена отец негодяя был всесильным фаворитом короля. Тогда
барон больше не надеясь на правосудие, решил покарать негодяя сам, и это ему вскоре удалось. он без жалости заколол наследника рода
Бугоньи на дуэли. Но и сам поплатился за это. Его бросили в Бастилию, где он в скором времени до смерти был замучен герцогскими
прихлебателями. Монарх же, как и предполагалось, сквозь пальцы
посмотрел на это дело. Ни о каком служебном расследовании не могло
быть и речи. Вот тогда-то будущая графиня и решила посвятить себя
оккультизму. она надеялась настолько преуспеть в этом, чтобы впоследствии, применив свои знания на практике, суметь вернуть своих
близких с того света. И лишь совсем недавно она окончательно поняла, да и то после многих длительных бесед с метром Рогоном, что сделать это практически невозможно. Для этого в дело должен вмешаться
сам злой дух. А его, как уверял все тот же Рогон, в действительности
не существует. И единственное, что она могла теперь сделать, это насолить старому герцогу, как можно сильнее. И ее дорогой Рогончик
подсказал ей, как это сделать.
Племянник герцога де Бугоньи, граф де Гиз, был юношей приятной наружности осьмнадцати лет отроду. Его отец, брат умершей
супруги герцога, был человеком необузданных страстей и поэтому, когда он, можно смело сказать, разорился окончательно, отдав остатки своего имущества в уплату карточных долгов, а сам отправился
108
II. Страшненькие рассказики
на войну с Испанией, где и сгинул бесследно, герцог, уже к этому
времени ставший вдовцом (герцогиня не перенесла смерти горячо
любимого сына), взял его отпрыска к себе. И надо отдать ему должное, обходился с ним хорошо. А когда тот достиг совершеннолетия, то есть
шестнадцати лет, сделал своим наследником.
они познакомились на одном из ее балов. он сразу обратил на нее
внимание. А когда она сама, первая, пригласила его на танец, и вовсе растаял. Да и разве мог бы восемнадцатилетний ягненок спастись
от зубов двадцатишестилетней волчицы. Скоро уже почти весь бомонд шушукался по поводу их взаимоотношений. Кое-кого это огорчало, особенно одиноких мужчин, ибо они и сами имели на нее виды. Но в основном, общество радовалось тому, что она все-таки не побоялась дать отпор самому всесильному шефу полиции. Ибо насколько мы открыто раболепно преклоняемся перед сильными мира
