Они вошли в детскую. Ей захотелось обернуться, взглянуть на Лайама, но она заставила себя идти вперед, сделав вид, что все происходит как обычно.
Она уложила Гарри в кровать, дав ему бутылочку. И только тогда взглянула на Лайама. Он стоял в дверях – потрясающий мужчина, во всей своей мужской красоте. При виде двуспальной кровати в смежной комнате Софи невольно вздрогнула. Интересно, каков Лайам в постели? Как он занимается любовью? Возбуждение охватило ее при этой мысли.
Сглотнув, Софи махнула рукой, указав ему на диван. Склонившись над Гарри, она стала с ним ворковать:
– Дядя Лайам сейчас споет нам песенку. Тихую и спокойную, – быстро добавила она.
– «Фернандо»? – предложил он.
– У тебя есть любимая песня, Лайам? Может быть, ты создашь особую традицию для Гарри?
Он помедлил.
– Вот одна из любимых песен Лукаса, – наконец сказал он.
И он исполнил песню – тихую, задушевную. В груди Софи возникла боль, такая же огромная, как земли Кимберли. Она сидела возле кроватки Гарри, и сердце ее отзывалось на каждую ноту мелодии.
– Это было прекрасно, – прошептала Софи, когда он закончил.
Комната освещалась лишь единственной лампой, которая находилась возле двери, и на лице Лайама играли тени, отчего оно выглядело каким-то потусторонним. Казалось, он был демоном… или ангелом.
Прекрати воображать, приказала она себе. Он человек, из плоти и крови.
И кровь его была горячей, а плоть – твердой.
Боже мой, необходимо прекратить думать об этом!
– Иди ко мне, сядь со мною рядом, – попросил Лайам.
– Но Гарри все еще не спит, – возразила молодая женщина.
– Софи! – Он протянул к ней руку. Демон или ангел соблазнял ее.
Она сделала так, как он просил. Она сказала себе, что на самом деле не хочет этого, но то была ложь.
Она хотела гораздо большего, чем просто посидеть возле Лайама. Но не позволяла себе признаться в этом.
Она еще не готова.
Он взял ее руку, мягко сжал.
Софи вздрогнула всем телом.
– Спой еще, – прошептала она.
И он спел. Софи не знала эту песню, но она успокоила ее.
Закончив петь, Лайам встал и подошел к детской кроватке. Софи, сжав руки, поборола в себе желание присоединиться к нему. Лайам повернулся к ней, прижав палец к губам, а затем указал на дверь. Кивнув, Софи направилась за ним.
И никто из них не взглянул на огромную двуспальную кровать, когда они проходили мимо нее.
Когда они пришли на кухню, Лайам взял Софи за руку и повернул к себе лицом:
– Спасибо, Софи.
Он испытывал облегчение. Оттого, что смог войти в детскую. Оттого, что несчастье все-таки не одолело его. Оттого, что он понял: он может стать хорошим отцом для Гарри.
