— Да, спасибо, я уже столкнулся…
— Ну да, вот например… — Шепке сделал странный жест трубкой, означавший, очевидно, «Вот именно!», как будто Ройтер подкинул ему то, что Иоахим долго искал. — Ну вот скажи, что ты делаешь не так? А она все ни в какую.
— Не имеет значения… — проговорил сдавленно Ройтер.
— Ладно, ты победишь! — Он вдруг вспомнил, как после пяти лет разлуки они встретились в Мюрвике. Его несказанно удивило, откуда у обычного фленсбургского мальчишки была такая железная уверенность в своих силах, упертость, граничащая с безумием, которую не обломали в Данхольме, которая сейчас, вооруженная знанием, опытом и презрением к жизни и смерти, стала сама оружием…
Все имеет один конец! Только у колбасы — два…
Гюнтер-Лотар Буххайм «Das Boot» (Подлодка.)
Жизнь подводника состоит из двух неравных частей — ада и рая. Граница между ними — узкая полоска пирса. На суше им все позволено, для них нет запретов, все, чего ни пожелаешь, буквально валится к твоим ногам. Народ чтит тебя если не как бога, то как античного героя, женщины падают к тебе в объятия, еще не успеешь им подмигнуть. О подводниках пишут книги и снимают кинофильмы. Но есть еще и ад, и этот ад всегда с тобой. Он продолжает сниться на суше. Душный зловонный гроб, плавучая братская могила покачивается на волнах и приглашает в круиз через Стикс новых жертв. Здесь нестерпимо холодно зимой и так же нестерпимо жарко летом. Здесь враждебно все — от черной глубины до высоких облаков, из которых выскакивает смерть и жалит свинцом и сталью. И надеяться можно лишь на себя и на командира. Больше не на кого. Ошибка одного может стоить жизни всем.
«Постарайтесь не особенно неистовствовать», — предупреждал Ройтер своих товарищей в день, вернее в ночь, перед выходом. А он был назначен на 9 утра. Поскольку Ройтер заслуженно ходил в героях, то на выход его лодки в море собирались все. А в этот раз должен был присутствовать сам командующий. Да и не только командующий. Ожидалось прибытие гросс-адмирала. А это тот еще гусь — старый уставник, сующий свой нос всюду, куда его не просят. Накануне Папа лично пришел проверить, все ли хорошо у его орлов. Около 18.00 Деген и Барш усвистели в город. Они и не скрывали от товарищей, что собирались всерьез заняться двумя дамами. Дамы эти были достаточно хорошо знакомы морякам. И никого это особенно не удивило. Не служили те в местном борделе по какому-то чудовищному недоразумению. А если бы служили, то, наверное, остальных бы оставили без работы. Невозможно достоверно утверждать: могли ли эти дамочки взять в оборот команду, допустим, линкора… Но подводная лодка — куда более мелкое подразделение, и многие матросы, да и боцманы, могли рассуждать об их возможностях со знанием дела. Семья далеко — смерть близко. Но это лирика, так сказать, а вот проза началась утром, когда боцман и матрос не вернулись за час до построения. Они не вернулись и за 30 минут, и за 20, и даже за 5, когда острый пронизывающий взгляд гросс-адмирала уже искал очередную жертву, они не появились. Минуты тянулись мучительно. 8.55 — нет, 8.58 — нет, 8.59… Вообще-то пора трубить построение… А двух членов экипажа нет. Это ж дезертирство!!! «Бл…ь, что угодно — только не это!!!» — думал Ройтер. Неужели люди, с которыми он прошел не один смертельный поход, способны его вот так подставить, как последнего чмошника в Данхольме.
