Как-то ночью, когда я стояла на часах, он проснулся раньше остальных и предложил мне подмениться.
«Я выспался, а тебе нужно поспать. Впереди долгий день»
«Я досижу. Я такой же воин, как и ты»
Я облокотилась на винтовку, уперев ее прикладом в землю. Мне действительно не хотелось спать.
«Ты должна носить респиратор, Гун. Иначе заболеешь»
«Всем нам харкать кровью, Лин. После того, где мы побывали, другого конца не предвидится»
Он сжал кулаки. Я услышала, как скрипят его кожаные перчатки.
«Дура!»
Он вернулся на свое место и лег ко мне спиной.
Наверное, это выглядит глупо, но мне показалось, что в тот раз, впервые за долгие годы, он обратил на меня внимание. Не на воительницу Гун, а на простую девушку, у которой могут быть чувства. Он наконец-то увидел во мне человека.
И все утро я, как дура, проходила с улыбкой.
А на следующий день мы подошли к проливу, черные волны которого бесновались от разыгравшегося шторма. Мост, видневшийся на горизонте, был обрушен, и только несколько каменных опор, все еще торчали из воды черными зубьями.
«Нужно найти корабль»
Предложил Таг, покачиваясь на каблуках армейских ботинок.
«Думаешь, они все еще на ходу?»
Спросил Лин, разглядывая черную жижу, бултыхающуюся у берега.
«Другого варианта у нас все равно нет»
«Что это с водой?»
Мияко подобрал с земли горсть серой гальки. Копна его черных волос от ветра завалилась набок, словно меховая шапка. Он бросил несколько камушков в реку, но брызг не последовало. Камни увязли в воде, словно в топи.
«Нефть»
Пожал плечами Чжин, доставая из кармана жилета, коробок спичек.
«Брошу спичку, все тут полыхнет на хрен»
«И мы пойдем сквозь огонь, как и было написано в Библии?»
Засмеялся Мияко.
«Дурень, там такого не было!»
«И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильными восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды»
Алан подошел к спорящим и положил им руки на плечи.
«Это Исход, глава 14»
«Уже наизусть выучил?»
«Я замаливаю грехи, Мияко. Слишком много смертей… - он обернулся к нам. - На всех нас. Слишком много смертей…»
Примерно полгода назад, Алан стал верующим. Крестил сам себя в разрушенной церквушке, надел на шею распятие и каким-то образом сумел отыскать, почти нетронутую временем, библию. У каждого свой разговор с совестью. Что успел натворить Алан, пока мародерствовал, известно только ему и Богу. И у Бога теперь он просит прощения. По крайней мере - это не лишено смысла.
Мы все идем сквозь войну, взращиваем в себе ее семена. Остаться человеком в мире, залитом кровью, очень непросто, но мы стараемся из последних сил. Карабкаемся к свету тусклого солнца, чтобы растопить лед, выросший в груди. В той яме, куда рухнуло человечество, когда первые ядерные заряды ударили по земле, плещется только холодная тьма. Упав туда, почувствовав вкус крови на губах, мы уже не сможем вернуться обратно.
