— Да. — Несомненно, он говорил правду. Его лицо редко бывало таким серьезным. — И по-своему поклоняюсь Ему. Знаю, что люди говорят обо мне. Мои родители думают, что я безбожник.
— Я уверена, они так не думают.
Он с сомнением окинул ее взглядом:
— А что ты думаешь обо мне?
— Полагаю, ты типичный дитя проповедника.
Он запрокинул голову и рассмеялся:
— Слишком упрощенно, не так ли?
— Вовсе нет. Когда ты рос, то вел себя так, чтобы никто и никогда не подумал, будто ты пай-мальчик.
— Я вырос, однако по-прежнему не хочу быть пай-мальчиком.
— Ну, уж в этом тебя сложно упрекнуть. — Желая поддразнить его, Дженни ткнула указательным пальцем ему в ногу, однако немедленно отдернула руку назад. Его мышцы были напряжены, совсем как у Хола, и это слишком хорошо напомнило ей твердые, обтянутые джинсой мускулистые бедра, тершиеся об ее обнаженные ноги.
— Чтобы скрыть смущение, она спросила:
— Помнишь, как ты пытался заставить меня рассмеяться, когда я пела в хоре?
- Я? — с негодованием спросил он. — Никогда не делал ничего подобного.
— Конечно, делал. Строил мне рожи и подмигивал. Издалека, из самого последнего ряда, где обычно сидел с одной из своих девиц, ты же не будешь…
— Что значит «с одной из своих девиц»? Послушать тебя, так у меня их был целый гарем?
— А что, неправда? Не было? Нет?
Кейдж намеренно и со значением опустил глаза и лениво окинул взглядом все ее тело.
— Всегда найдется место для еще одной. Не хочешь заполнить заявку?
— Ох! — вскричала она, соскочив со своего места и уставившись на него с уморительной яростью, уперев руки в боки. — Мне кажется, тебе пора. У меня полно дел.
— Ага, и у меня тоже, — ответил он, вздыхая и поднимаясь. — Я только что подписал контракт на аренду сотни акров земли на месте старого ранчо Парсонов.
— Все хорошо? — Дженни знала совсем немного о его работе, в основном то, что она имела какое-то отношению к нефти, и что он считался успешным дельцом.
— Очень. Мы уже готовы начать бурить скважины.
— Поздравляю.
— Прибереги свои поздравления до того времени, когда забьет первый фонтан. — Он шутливо дернул ее за выбившийся из строгой прически каштановый локон. Повернувшись к ней спиной, он направился к выходу.
— Кейдж? — внезапно окликнула Дженни.
— Да? — Он обернулся, крепкий и привлекательный, опаленный солнцем и ветрами, аморальный и опасный. Его большие пальцы были задвинуты за ремень. Ворот джинсовки поднят вверх, словно подпирая его массивную челюсть.
— Забыла спросить тебя, зачем ты заходил.
